Неосновной инстинкт - Юлия Олеговна Чеснокова

каменными изваяниями завиднелось то жилище, которое ожидала улицезреть Рэй, думая, что Лео ведёт её подальше ото всех для, хотя бы письменных, объяснений с глазу на глаз. Именно с этого она хотела начать встречу с ним, но лучше поздно, чем никогда. Однако жилище сразу не узналось. Это была не покосившаяся хибара на нестройном фундаменте. Основа была укреплена, и вместо когда-то шести валунов, на которых возвышалось строение, лежал плотный и внушительный фундамент, сложенный будто бы недавно. В периметре он разросся, и на нем расположилась уже не комнатка со скрипучей дверцей и узким окном, а дом, постройка с небольшим крыльцом, с фасада которой уже можно было понять, что внутри две или три комнаты. Рэй удивилась перемене, не понимая, зачем в этом отдаленном краю кому-то уютные личные апартаменты? Лео замешкался перед входом, но, в конце концов, потянул за ручку. По тому, как хозяйски он за неё взялся, девушка поняла, что всё это сделано его собственными руками. Возможно, кто-то помогал, но большую часть строительства выполнял именно Лео. Они поднялись по трем ступенькам и оказались внутри. И тут же, не прошло и двух секунд, высоким и веселым детским голосом прозвучало:

— Папа! — Рэй опешила, едва не повалившись назад, но придержавшись за дверной косяк. Глаза заметались в поисках источника звука. Они опустились и обнаружили бегущего к ногам Лео ребенка, которому было между годом и двумя. Крепкий черноглазый мальчишка ударился бы о мужчину, не затормозив вовремя, но тот поймал его, подхватив на руки, и, прижав к себе и поцеловав в крошечный нос, повернулся к Рэй. Загнанность, страх, но непоколебимое чувство собственности и любви к тому, кого он держал перед собой, затаились в глазах Лео. Он смотрел на Рэй и ничего не ждал, он прекрасно понимал, что будет дальше, что должно быть дальше. Девушка не нашла слов. Она онемела точно так же, как и тот, которого мечтала разговорить второй раз за его жизнь. Внутренняя дверь, ведущая, судя по всему, в спальню, открылась, и оттуда появилась фигура. Женская. Ещё пребывающая в прострации и непонимании, Рэй тряхнула головой, сосредотачиваясь. Молодая девушка, восточного типа, но не азиатка, с длинной, тяжелой, толстой черной косой волос до талии, придерживая поясницу и потирая её, вышла и встала перед Рэй и Лео. Округляющийся живот нельзя было не заметить.

— Кто это? — Произнесенное с акцентом на корейском сопроводилось кивком в сторону Рэй. Лео теснее прижал сына, опустив взгляд. Незнакомка встретилась глазами с Рэй. Обеим не нужно было больше ничего говорить, чтобы понять. Спрятав глаза, как и сам Лео, Рэй вжала голову в плечи, попятившись.

— Простите… — подняв взор, она нашла в ответ взгляд не Лео, а его сына, с любопытством рассматривающего чужую тётю. — Прости… — обращаясь к Лео, сказала ребенку Рэй. — Прости…

— Если это твоя гостья, я не буду мешать, — произнесла всё на том же ломанном их языке иностранка и потянула руки к сыну, забирая его у Лео. — Идём, мой хороший, у папы гости. — Мужчина нехотя разомкнул руки. — Иди ко мне, Хо, — назвала имя мальчика неизвестная, и слёзы прыснули из глаз Рэй. Развернувшись, она выбежала прочь. Когда-то она уже носилась по этому монастырю, не умея совладать с собой и эмоциями, и вот, всё повторилось. Хо! Он назвал его Хо, никто другой не мог бы, только Лео. Он помнил её, помнил! Иначе бы этого не произошло. Он любил её, или просто отдал дань прошлому? Рэй едва не упала с обрыва, поскользнувшись, но сумела поймать равновесие и помчалась дальше.

Добежав до гостевого домика, она ворвалась в комнату, где оставила свою сумку, подхватила её и, не мешкая, вылетела во двор, по галерее, мимо башни настоятеля, мимо хозяйственных пристроек для хранения уборочных и садовых инструментов, к калитке, где оттолкнула привратника и, открыв щеколду, выпрыгнула из Тигриного лога. Поправив ремешок на плече, Рэй рванула к Кошачьей тропе, скользкой и труднопроходимой, по которой нельзя ходить несобранным и взбудораженным, потому что рискуешь сломать шею. Но Рэй буквально скатывалась по ней, когда услышала за спиной:

— Рррэ-эй! — рык, означающий её имя, в котором оно угадалось, разнесся по Каясан. Ноги вкопались, где стояли. Округлив глаза, девушка резко развернулась. Лео спешил следом, он пытался привлечь внимание и остановить её, но ничего не получалось, и, сломав внутренние барьеры, переборов что-то разрушенное внутри, он прокричал её имя. Рэй смотрела, как он на пятках съезжает по отвесной глади, без труда балансируя и переставляя ноги на корявом и размытом отрезке тропы. Через несколько мгновений он уже был возле неё. — Рррэй, — повторил он.

Задержав дыхание, они не смогли больше соблюдать дистанцию и бросились друг другу в объятия. Не было поцелуев, не было ласк и нежностей; два человека, нашедшихся спустя столько лет, хотели почувствовать, ещё хоть раз, что не уходившее из их сердец было правдой.

— Лео, прости, прости, — не зная, за что извиняется, шептала Рэй. Она нарушила его покой, да, не зная сложившейся ситуации, явилась сюда, незваная, но ещё обиднее ей было за другое. Он смог создать семью! Он мог быть чьим-то возлюбленным, мужчиной, что живет с женщиной и растит детей, он мог быть тем, кем она и хотела его видеть всегда, но от чего он упирался всеми средствами. А она не смогла распахнуть его душу до конца и сделать спокойным и счастливым, каким его сделала другая. Другая смогла, а она нет. Ей не хватило храбрости, упорства, сил, любви? Именно боясь, что любовь, которой она жила много лет, на деле была слишком слабой и недостойной Лео, Рэй захлёбывалась слезами.

— Тебе… тебе не… не з-за что извин-няться, — сбивчиво и непривычно прошептал Лео, чем усугубил состояние Рэй. Он начал говорить! Она только и умеет, что дарить ему такие потрясения, что в нем что-то меняется, но что хорошего она для него сделала хоть раз?

Они простояли там долго, то продолжительно замолкая, то обмениваясь какими-то урывками фраз, которые постепенно получались у Лео. Они не отпускали друг друга из рук до самого последнего слова, сказанного между ними. Обоим было ясно, что здесь для Рэй уже нет места, и никогда его для неё здесь не будет, пока есть та, имя которой мужчина не стал называть. И он сам никуда уйти не может. Он никогда ни чем так не дорожил, как сыном, а скоро появится и второй ребенок, и долг отца был ещё более ответственным, чем долг воина, к тому же, он приносил Лео настоящее