Рассказы - Роберт Альберт Блох

Торнуолд удивлённо приподнял брови.

— Другими словами, ты решил не приводить эту конкретную формулу, поскольку боишься, что она может оказаться действенной?

Чарльз кивнул.

— Только взгляни на ингредиенты, — сказал он. — О некоторых из них я никогда не слышал, и кто знает, какой может быть реакция при их сочетании. Те, что мне известны, например, йохимбин и кантаридин[161], сами по себе являются довольно сильными афродизиаками. Если смешать их со всем остальным, то результат может быть самым неожиданным.

— Именно об этом я и подумал, — заметил Торнуолд, и сделал мысленную пометку для себя.

— Интересный материал, — сказал он Чарльзу. — Давай я отправлю работу в редакцию издательства, и мы посмотрим, что можно сделать.

Он забрал рукопись и через три недели позвонил Чарльзу.

— Всё готово, — сказал он. — Сегодня вечером после ужина у тебя назначена встреча с представителем издательства. Поезжай в город и подпиши контракт.

Это было несложно. Куда сложнее оказалось найти все неизвестные ингредиенты для любовного зелья. Некоторые из них были описаны в фармакопее лишь приблизительно, а другие пришлось добывать нелегально, но одержимость Торнуолда не знала преград. И вот теперь зелье было готово.

Как только он убедился, что Чарльз отправился в город, он приступил к последним приготовлениям. Ровно в восемь он постучал в дверь квартиры Эдрианн.

— Чарльза нет дома, — сказала она.

— Я знаю, он вернётся только к полуночи, и тогда мы отпразднуем его контракт, заключённый с издательством. — Торнуолд помахал двумя бутылками. — Шампанское, моя дорогая, уже охлаждённое. Одна бутылку мы откроем, когда вернётся Чарльз, а другую разопьём с тобой, пока ждём его.

Эдрианн с сомнением посмотрела на бутылки, но прежде чем она успела возразить, Торнуолд взял инициативу в свои руки.

— Бокалы, — потребовал он. — И штопор, пожалуйста.

— Но…

— Это будет сюрприз, — заверил Торнуолд. И он не врал.

Он знал, что Эдрианн никогда не могла устоять перед сюрпризами, и перед этим она совершенно точно не устоит. Но Торнуолд не сказал ей о третьей бутылке — крошечном флаконе, который находился в его внутреннем кармане. Он подождал, пока Эдрианн принесёт бокалы, штопор и ведёрко со льдом.

— Я откупорю бутылку, это мужская работа, — сказал он подмигнув. — А пока, почему бы тебе не надеть своё вечернее платье, чтобы мы могли оказать Чарльзу достойный приём?

Эдрианн кивнула и вышла из комнаты. Тогда Торнуолд открыл шампанское, разлил его по бокалам и добавил в один совсем немного любовного зелья.

Он закончил как раз вовремя, и убрал маленький флакончик обратно в карман, когда Эдрианн вернулась в комнату. Его рука дрожала, но не от страха, а от предвкушения.

Одержимость или нет, Эдрианн была по-своему красивой женщиной: стройной, с соблазнительной фигурой и, вполне вероятно, рыжеволосой от природы. Торнуолд решил удостовериться в последнем, как только Эдрианн осушит свой бокал.

Она подошла к нему, протянула бокал и подняла свой, когда он отвернулся, чтобы унять дрожь. Пришло время взять себя в руки.

Торнуолд поднял бокал с шампанским.

— За сегодняшний вечер, — сказал он, и сделал глоток.

Эдрианн кивнула, изящным движением поднесла край бокала к губам и заколебалась.

— Теперь, когда мы, похоже, снова стали друзьями, — пробормотала она, — может, закрепим наши отношения дружеским жестом?

— И каким же?

— Давай выпьем из бокалов друг друга.

Торнуолд нервно сглотнул.

— Ни в коем случае! — возразил он. — Хочешь верь, а хочешь нет, но у меня простуда.

— Очень хорошо. — Эдрианн снова замолчала.

— Выпей, моя дорогая, — настаивал Торнуолд. — За сюрпризы.

— За сюрпризы, — повторила Эдрианн и отпила шампанское.

Торнуолд залпом выпил свой бокал. Его руки снова дрожали. Как долго ему придётся ждать?

По-видимому, не очень долго. Казалось, прошло всего мгновение, прежде чем произошла перемена. Эдрианн придвинулась к нему, её голос, как и улыбка, стали мягкими и ласковыми.

— Я не знаю, что ты подмешал в мой напиток, — пробормотала она. — Но ты это сделал, вот почему ты не захотел обменяться со мной бокалами, не так ли?

Торнуолд уловил перемену в её голосе и решил, что теперь можно смело кивнуть.

— Хорошо, — сказала Эдрианн. — Я так и думала. Именно поэтому я поменяла бокалы, когда подавала тебе напиток.

Торнуолд моргнул. И тогда зелье возымело действие, он знал, что оно работает, знал, что если самая маленькая капля превращает женщину в суку во время течки, то оно действует не менее эффективно и на мужчину.

Всё, что он мог делать, это смотреть, дрожа, как кружится комната, и слушать смех Эдрианн. Если бы только она могла понять его мотивы, если бы только поняла, что он действовал из искренних чувств! Торнуолд знал, что должен сказать ей, поэтому он сделал глубокий вдох и открыл рот.

— Я люблю тебя, — рявкнул он.

Перевод: Алексей Лотерман

Модель жены

Robert Bloch. "The Model Wife", 1961

Убийство, как и любовь, слепо. Оно не признаёт ни расовой принадлежности, ни религиозной…

Элиза, например, была квартеронкой,[162] и, хотя она являлась, пожалуй, самой красивой из дам полусвета на всём Гаити, однако — вряд ли нашлась бы среди местных католичек более набожная прихожанка[163].

Жозеф же был мулатом, и, несмотря на полученное высшее образование, не являлся приверженцем ни одной из мировых религий. Хотя он занимал весьма престижную должность менеджера по выставкам в крупнейшем универмаге Порт-о-Пренса[164], но ментально оставался типичным уроженцем горной части страны, где до сих пор процветает культ вуду.

Элиза обладала кое-какими талантами в деловой сфере, тем не менее — отказалась от головокружительной карьеры, чтобы стать женой Жозефа. А тот, в свою очередь, загубил свои блестящие (по мнению ряда знающих людей!) способности художника и скульптора, предпочтя заниматься рутинной коммерческой деятельностью, дабы иметь возможность прилично содержать свою молодую страстную красавицу-супругу.

Они оба являли собой абсолютно несочетаемую пару, но какое-то время всё шло просто прекрасно.

Но, в конце концов, как говорится в старинной поговорке, «кровь себя покажет». Элиза принадлежала к давно цивилизовавшейся части человечества, а ближайшие предки Жозефа (да и он сам в глубине души!) оставались дикарями.

В один прекрасный день наша молодая замужняя героиня влюбилась в мсье Карне. Тот был октороном[165] и весьма состоятельным человеком. Новый возлюбленный очень хотел увезти Элизу с собой в Париж.

— Ах, какая прекрасная жизнь ждет тебя, дорогая, — нашёптывал он ей. — Ты легко сойдёшь за чистокровную европейку, как, впрочем, и я. Франция — высокоцивилизованная страна! У меня есть средства, мы поедем туда, и ты