Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" - Дуглас Престон

— Когда дом сгорел, подземный склеп отсюда убрали, фундамент залили, развалины снесли бульдозером. Несколько лет это место пустовало, а потом я сдал его компании, которой принадлежит стоянка.

— Так земля все еще ваша?

— Пендергасты не торгуют недвижимостью.

— А.

Пендергаст повернулся.

— Рошнуар стоял чуть в глубине, перед ним был английский парк. Еще раньше это был монастырь — огромное здание с эркерами, башенками, площадкой на крыше. Неоготический стиль, довольно необычный для нашей улицы. Я занимал угловую комнату на втором этаже. — Он махнул рукой в пространство. — Одно окно выходило на дом Одюбона и реку, а другое — на дом Ле Претра. Эти Ле Претры… Часами я смотрел в их окна, словно на сцену: обитатели входили, выходили, скандалили… Весьма поучительный пример скверных семейных отношений.

— А с Хелен вы познакомились в музее Одюбона, что через дорогу? — Д’Агоста пытался перевести разговор в русло, более близкое к их задаче.

Пендергаст кивнул.

— Несколько лет назад я одолжил им первое издание одюбоновских «Птиц Америки», для выставки, и меня пригласили на открытие. Музей всегда мечтал прибрать к рукам этот экземпляр, принадлежавший нашей семье. Его получил еще мой прапрадед — по подписке, от самого Одюбона. — Пендергаст помолчал. В тусклом свете фонарей его лицо казалось призрачно-белым. — Как только я вошел в музей, то сразу заметил на другой стороне зала молодую женщину, которая смотрела на меня.

— Любовь с первого взгляда? — спросил д’Агоста.

На лице Пендергаста опять появилась слабая полуулыбка.

— И сразу как будто весь мир исчез, никого не стало. Она меня буквально сразила: белое платье, а глаза такие голубые… почти синие, с фиолетовыми искорками. Очень необычные, я таких не встречал. Она сразу подошла и представилась, сама взяла меня за руку, я едва успел опомниться. В ней не было ничего напускного… Только ей одной я и мог доверять. Безоговорочно… — сказал Пендергаст дрогнувшим голосом, потом заставил себя встряхнуться. — Не считая вас, мой дорогой Винсент.

Д’Агосту удивил брошенный подобным образом комплимент.

— Спасибо.

— Какой же умилительный вздор я тут лепетал, — живо продолжил Пендергаст. — Все ответы лежат в прошлом, но нам самим погружаться в прошлое не следует. И все же для нас — для нас обоих — важно начать именно отсюда.

— Начать? — повторил д’Агоста. — Скажите, Пендергаст…

— Да?

— Если говорить о прошлом, то я кое-чего не понимаю. Для чего им, кто бы они ни были, понадобилось так утруждаться?

— Боюсь, я вас не понимаю.

— Добыть натасканного льва, подстроить гибель немецкого фотографа, заманить вас с Хелен в лагерь, подкупать стольких людей — для этого понадобилось много времени и денег. Чрезвычайно сложный замысел. Гораздо проще похитить или устроить автомобильную аварию здесь, в Новом Орлеане… — Он осекся.

Пендергаст задумался, потом медленно кивнул:

— Именно. Очень интересный вопрос. Но не забывайте, что сказал наш друг Уизли: один из заказчиков говорил по-немецки. И турист, которого загрыз лев, был немец. Возможно, то, первое убийство — не просто маневр для приманки.

— Я и позабыл, — признался д’Агоста.

— И если так, то затраты более оправданны. Вашу гипотезу, Винсент, прибережем на потом. Я убежден, что в первую очередь нам следует как можно больше узнать о самой Хелен — если удастся.

Пендергаст извлек из кармана сложенный лист бумаги и протянул его д’Агосте.

Лейтенант развернул листок, на котором изящным почерком Пендергаста был написан адрес: «Мекэник-стрит, 12, Рокленд, штат Мэн».

— Что это?

— Прошлое, Винсент. То место, где она выросла. Ваша следующая задача. А моя… здесь.

14

Плантация Пенумбра

— Еще чашку чаю, сэр?

— Нет, Морис, благодарю. — Пендергаст взирал на остатки раннего ужина — кукурузный суп, зеленый горошек, окорок под кофейным соусом — с видом самым что ни на есть удовлетворенным.

За высокими окнами столовой на тсуги и кипарисы опускался вечер, где-то в сумерках выводил замысловатую погребальную песнь пересмешник.

Пендергаст провел по губам белой льняной салфеткой и поднялся из-за стола.

— Ну вот я и отужинал — теперь-то можно взглянуть на полученное сегодня письмо?

— Разумеется, сэр. — Морис вышел в холл и вскоре вернулся с изрядно потрепанным письмом — судя по всему, его многократно переадресовывали, и добиралось оно до адресата три недели. Даже если бы Пендергаст не узнал старомодный изящный почерк, он определил бы отправителя по китайским почтовым маркам: Констанс Грин, его подопечная, проживающая ныне в далеком тибетском монастыре вместе с новорожденным сыном.

Пендергаст вскрыл ножом конверт, вынул один-единственный листок и прочел:

Дорогой Алоиз!

Не знаю в точности, какая беда у Вас, но мне приснилось, будто Вы пережили — или скоро переживете — большое потрясение. Я очень Вам сочувствую.

Мы для богов — что мухи для мальчишек, себе в забаву давят нас они.[266]

Я скоро вернусь домой. Постарайтесь хранить спокойствие, ведь все под контролем. А что не под контролем — тоже скоро будет.

Знайте — я всегда о Вас помню. И молюсь — то есть молилась бы о Вас, если бы молилась вообще.

Констанс.

Пендергаст перечитал письмо, нахмурился.

— Что-то не так, сэр? — спросил Морис.

— Не могу понять… — Пендергаст обдумал прочитанное, затем отложил письмо и повернулся к верному слуге, протиравшему стол. — Надеюсь, Морис, вы посидите со мной в библиотеке.

Старый дворецкий замер от неожиданности.

— Простите, сэр?

— Неплохо бы после ужина выпить по стаканчику хереса, вспомнить старину. Нынче я в ностальгическом расположении духа.

Морис явно недоумевал, чем вызвано это весьма необычное приглашение.

— Благодарю, сэр. Позвольте мне только закончить уборку.

— Отлично. А я спущусь в погреб, подышу нам какую-нибудь заплесневевшую бутылочку получше.

Бутылочка нашлась не просто «получше» — херес «Идальго Олорозо» тридцатилетней выдержки.

Пендергаст отпил глоток, наслаждаясь сложным букетом: тона древесины и фруктов, послевкусие, которое, казалось, никогда не уйдет.

Морис присел на оттоманку, стоявшую на иранском шелковом ковре, и до смешного напряженно застыл, прямой и недвижный в своем наряде дворецкого.

— По вкусу ли вам херес? — поинтересовался Пендергаст.

— Очень хорош, сэр, — ответил старик и сделал второй глоток.

— Пейте, Морис, — это согревает.

Морис повиновался.

— Хотите, сэр, я добавлю в камин полено?

Пендергаст покачал головой, снова огляделся.

— Странно… когда я здесь, меня всегда одолевают воспоминания.

— Неудивительно, сэр.

Пендергаст указал на большой глобус в деревянной оправе.

— Например, вспомнилось, как мы однажды сильно поспорили с няней — остров