Антология советского детектива-48 - Николай Иванович Леонов

Встретились мы с купцом зимним вечером на улице Неждановой.

Я узнал его. Десятки, сотни раз видел на улице Горького. Высокий красивый блондин с лицом виконта из западных фильмов. Он был всегда дорого и строго одет, ходил один, иногда останавливался поболтать со знакомыми.

Знающие люди говорили мне, что этот человек «ходит по камушкам» и кличка у него «Женя Юрист».

Он был высоким, плотным и, сразу видно, физически сильным.

Женя Юрист посмотрел на нас, узнал, конечно, и усмехнулся.

— Вы что, Витя, — обратился он к моему товарищу, — всю сборную по боксу привели?

Мы с Родионовым многозначительно усмехнулись

— Ну что ж, — сказал мне купец, — вы знаете меня, а я знаю вас, так что возможность кинуть минимальна. Пойдемте.

Мы свернули под арку, вошли в подъезд, спустились в полуподвал и попали в коридор большой коммунальной квартиры.

Здесь было пьяно и шумно. В одной из комнат рыдал аккордеон, гулялась свадьба, как я понял, молодого флотского лейтенанта.

Женя Юрист подошел к двери одной из комнат, открыл, и мы оказались в маленьком тесном помещении.

У окна колченогий канцелярский письменный стол, платяной шкаф, ровесник первой пятилетки, и три венских стула.

Четверо здоровых мужиков с трудом умещались в этой конуре.

— Тесновато? — усмехнулся Женя Юрист.

— Ничего, — находчиво ответил мой друг Андрюша, — в тесноте, но не в Бутырке.

— И то верно. Где вещь?

Виктор достал заветный мешочек и вынул браслет.

Купец сел за колченогий столик, зажег настольную лампу, достал лупу и долго рассматривал браслет.

— Да, та самая вещь.

Потом посмотрел на нас с Андрюшей, втиснувшихся между окном и столом, и спросил:

— А если бы я…

— Не надо было бы этого делать, — широко улыбнулся полутяж Андрюша.

— Я так и понял.

Он подошел к шкафу, открыл его, и мы с изумлением увидели, что он совершенно пуст. Там лежал только сверток, завернутый в газету.

— Считайте.

Я прозвал этого человека ключником. С удивительной точностью он появлялся на улице Горького около полуночи и заканчивал свою прогулку с рассветом. Он словно открывал на ночь и закрывал под утро московский Бродвей.

Женя Юрист оказался человеком не простым, а прямым потомком старинного польского королевского рода. У него была одна из самых звучных восточноевропейских фамилий. Чем он занимался в свободное от фарцовки время, не знал никто. То говорил, что он художник-шрифтовик, потом вдруг стал сценаристом на студии научно-популярных фильмов. Правда, ни одной картины, поставленной по его сценарию, я не видел.

Зато он был весьма информированным человеком в отношении подпольной торговли «розочками».

Однажды днем мы обедали с ним в ресторане «Астория». По дневному времени зал был практически пуст, скучающие официанты сидели в углу за служебным столиком.

И вдруг они встрепенулись, словно кавалерийские кони, услышавшие звук трубы.

В зал вошел высокий и весьма немолодой человек, в прекрасно сшитом, песочного цвета костюме. Он опирался на дорогую трость с затейливой ручкой.

Огляделся и царственно кивнул моему соседу. Манерами он напоминал провинциального актера, играющего короля на сцене Кимрского театра.

— Он что, из треста ресторанов?

— Нет, — усмехнулся Женя, — он просто заряжает половых на всю шоколадку. Знаешь, кто это такой?

— Нет.

— Он когда-то держал весь бриллиантовый бизнес.

— А сейчас?

— В авторитете, но от дел отошел. Дает советы за большие деньги. Зовут его Леонид Миронович, крутой делец, он свое дело начал с блокадного Ленинграда.

Конечно, у Леонида Мироновича была бронь. Зелененькая бумажка, на которой написано, что предъявитель ее освобождается от военной службы как незаменимый специалист.

Леонид Миронович работал в Москонцерте администратором и по роду службы бронировал известных артистов. Конечно, в список знаменитых теноров, чтецов и представителей оригинального жанра ему ничего не стоило вписать свою фамилию, тем более что начальство высоко ценило его за пробивные способности и возможность в то не очень сытное время доставать продукты и выпивку.

Несколько раз с концертными ансамблями на самолетах он летал в блокадный Ленинград. Там он выменивал на хлеб, консервы и комбижир драгоценные камни.

Но это была никому не ведомая сторона гастрольной деятельности, а официальная проходила на самом высоком уровне и заслуживала всевозможных поощрений.

В одну из поездок он сошелся с ленинградскими торгашами, и сообща они разработали план, простой и незатейливый.

Зачем рисковать и прятать в реквизите продукты? Можно все сделать значительно проще: печатать туфтовые отрывные талоны для продуктовых карточек.

Небольшое пояснение для тех, кто не жил в тылу во время войны. Все продовольственные товары отпускались по карточкам. Карточки были хлебные и продуктовые. Когда вы покупали, предположим, хлеб и жиры, то у вас из карточки продавец вырезал талоны. Потом эти талоны наклеивались на бумагу и сдавались в торг.

Именно по ним определялось количество проданных продуктов. Так вот, администратор с компанией наладили в Москве печатание ленинградских отрывных талонов.

Фальшивые бумажки сдавались в инстанции, из магазинов на квартиры уносились продукты, таким образом, в подсобках излишков не было.

Люди умирали от голода, а человек с королевскими манерами скупал в осажденном городе бриллианты.

Ему повезло, что единственный директор магазина на Лиговке, с которым он имел дело, был застрелен бандитами во время налета.

В конце 43-го ленинградские сыщики раскрутили аферу с талонами.

Но на Леонида Мироновича никто не дал никаких показаний.

После войны работы у него прибавилось. Из покоренной Европы умные люди везли не аккордеоны и отрезы, а стоящие камни, которые нужно было быстро реализовать.

Кроме того, он попал в «поставщики» сильных мира сего — к знаменитым генералам МГБ братьям Кобуловым.

Как рассказал мне Женя Юрист, он был наводчиком, но накалывал только те квартиры, где хранились редкие фамильные драгоценности, работая не на лихих московских бандитов, а для эмгэбэшников.

Хозяин квартиры, как враг народа, уезжал с семьей в «солнечную» Коми, а ценности его уходили в доход государства.

Ввиду того, что в сталинском правовом государстве совершенно необязательно было составлять при обыске протоколы на месте, не нужно было приглашать понятых, ценности увозились на Лубянку, а там…

По словам Жени Юриста, Леонид Миронович по-прежнему оставался поставщиком больших семей. Драгоценные камни всегда интересовали крупную партийную номенклатуру.

В удивительное время мы жили тогда. Смотрели фильм «Коммунист», замечательную трагическую историю простого пролетария Шатурской электростанции. Сопереживали судьбе Василия Губанова и не знали, что по приказу Дзержинского уголовная секция МЧК производила аресты крупных партийных и советских работников.

Нет, это были не коррупционеры в сегодняшнем понимании, это были мародеры, дорвавшиеся до власти.

При обысках у них