Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

Бенни пытался завести патефон – все ту же пластинку с фокстротом. Начал расстегивать пуговицы своей рубашки. Потом просто сдернул ее через голову. Повернулся к Мещерскому.

– Тебе нравится меня колоть, детка. Ну, истязай меня, эскулап.

Мещерский смотрел на его торс. Мускулы, сплошные несокрушимые мускулы. Бенни Фитцрой был великолепно сложен. Мещерский взял шприц и подошел к нему. Протер тампоном со спиртом предплечье. Бицепсы. Сколько же силы в Бенни Фитцрое, сколько энергии и красоты. На груди Бенни ниже татуировки – старый шрам, след от немецкого штыка, полученный в битве при Махива. И на боку – шрам, след от копья воинов массаи, там же, в битве при Махива. Мещерский сделал укол.

Вилли Сибрук наблюдал за ними через откинутый полог палатки.

Мещерский начал аккуратно убирать лекарства и шприцы. А Бенни, как был без рубашки, вернулся к костру и сел на раскладной стул напротив Сибрука. Мещерский слышал, как тот негромко спросил его:

– Больно было? – И усмехнулся. – Если вашему другу нравится делать вам инъекции, то вам, Бенни, нравится, когда он это делает с вами. Что-то не осознанное, да? Но порой причиняющее беспокойство и… радость? Нет? У меня за эти дни сложилось впечатление, что вы очень привязаны другу к другу.

– Да. И что вам до этого? – спросил Бенни Фитцрой.

– Ну, мне всегда было любопытно, что мужчины… нет, какой-то конкретный мужчина готов сделать… на что он готов пойти, на какие жертвы ради дружбы. Ради другого мужчины, своего товарища.

– Вы такой любопытный человек, Вилли?

– Да. Но кроме шуток. На что вы готовы пойти ради своего друга? Чем пожертвовать?

– Ну, если бы мы с ним влюбились в одну леди, я бы, пожалуй… уступил бы ее ему. Самоустранился. И сплясал на его свадьбе. Такая жертва сгодится?

Вилли Сибрук тихо рассмеялся и кивнул.

Сергей Мещерский слышал этот разговор. Он вышел из палатки. И подошел к патефону, начал вертеть ручку. Puttin on the Ritz. Это даже забавно… Бенни, оказывается, готов на жертвы ради него.

И в этот момент они услышали громкие крики со стороны навесов, где спали рабочие.

Шум. Голоса. Дикая тревога. Ужас.

Бенни Фитцрой вскочил на ноги, достал из кобуры свой «уэбли-скотт». Сергей Мещерский, как всегда, растерялся – снова лесные туземцы, которых они в прошлый раз даже не видели? Но сейчас не звучало никаких тамтамов.

Черный густой лес окружал их со всех сторон, и лишь пламя костров сдерживало тьму…

Они пошли на крик. Бенни с обнаженным торсом шел впереди – спокойно, со всем своим хладнокровием. Мещерский и Сибрук держались за ним – не надо, чтобы рабочие поняли, что и они тоже встревожены.

В свете костра и зажженных факелов они увидели, на что именно указывают рабочие. Это было дерево – совсем рядом с навесами. Комбретовое дерево. На одном из его нижних суков что-то висело. Словно игрушка на рождественской елке в дни детства Мещерского в России.

Но это была не игрушка.

В свете факелов Мещерский с содроганием увидел, что это нечто красное и белое… кость… ошметки плоти и… кровь…

Это была нижняя челюсть человека, выдранная из черепа и лишенная зубов.

Они ошарашенно смотрели на комбретовое дерево.

– Совсем свежий. – Бенни отнял у одного из рабочих палку, которой тот вооружился, и поддел страшную находку, сбросил ее на землю.

Рабочие в панике отпрянули назад.

– Этого не было, когда они ужинали. Это появилось только что. – Бенни внимательно оглядывал дерево и другие деревья и лес позади навесов. – Кто-то тайком пробрался в лагерь не далее как полчаса назад. Залез на дерево и повесил это на сук. Наши лесные невидимки? Вы что-то видели? – спросил он рабочих.

Те мотали головами, пятились, жались поближе к костру.

– Вас предупреждают, – сказал Вилли Сибрук.

– Кто? – спросил Мещерский.

– Они. Лес. Пока вас только предупреждают, чтобы вы не заходили дальше. А лучше бы совсем ушли отсюда. Будут и другие предупреждения.

– Похороните это, – приказал Бенни Фитцрой рабочим, указывая на вырванную человеческую челюсть, лишенную кожи и зубов и словно обглоданную.

Но никто из рабочих не хотел касаться жутких костей.

– Я сказал взять лопату и похоронить! – заорал Бенни и выстрелил из своего револьвера в воздух. – Ну! Остолбенели, что ли! Взять лопату! Похоронить!

Двое рабочих побежали за лопатами. Похороны состоялись за пределами лагеря на опушке. Они присутствовали все, словно неизвестный покойник (а человек, у которого вырвали челюсть, уж точно не жилец) был им всем близок и дорог. Пока рабочие копали ямку, Бенни стоял со своим револьвером на страже, озирая черные глухие молчаливые джунгли – ни криков ночных птиц, ни песен древесных лягушек, ничего.

Тишина.

Тьма.

Эта непроглядная тьма снилась Сергею Мещерскому той ночью. Крутилась, крутилась, крутилась черная пластинка под иглой патефона. И они все на ней, словно игрушечные фигурки, вырезанные из костей. Он проснулся в палатке от шума. Постель Бенни снова была пуста – тот даже и не ложился. Дежурил всю ночь по лагерю.

Спозаранку у административной палатки выстроилась длинная очередь рабочих, пожелавших немедленно получить расчет и свалить с лесозаготовок. Бенни Фитцрой стоял и мрачно созерцал эту новую напасть.

– Они уходят, да? – спросил Мещерский. – Они бегут. Сначала болезни, а теперь эта штука ужасная.

– Наймем других. – Бенни закусил губу. – В Африке всегда так, детка. Не надо этому поддаваться. Этот наш пришелец… этот Сибрук, он вдруг тоже засобирался. Уходит вместе с рабочими. Он сказал мне… короче, у него мозги набекрень, детка. Не слушай его особо. Он ждал, когда ты проснешься. Хочет и с тобой попрощаться.

В больничной палатке Вилли Сибрук собирал свой рюкзак.

– Вы нас покидаете? – спросил Мещерский с порога.

– Да. Время настало возвращаться к цивилизации. Я говорил вам, я хочу написать книгу о своем путешествии. И издать ее. Я должен успеть в Аккру на пароход. Я и так задержался. Хочу от всего сердца поблагодарить вас, Серж, за все, что вы сделали для меня. Вы замечательный врач. И я никогда не забуду того, как вы спасли меня здесь, в этом лесу. Я хочу сделать вам прощальный подарок. – Сибрук повернулся и указал на голову из черного дерева с человеческими зубами, что так и стояла на раскладном столике. – Этот артефакт, я хочу подарить его вам, Серж. Это очень ценная вещь. Редкая. Ей несколько веков. Здесь еще не было англичан, а были португальцы, но на Золотом Берегу этому артефакту уже поклонялись все местные племена. Это произведение искусства – да