Стеклянный дом - Сара Пекканен

У Иэна ходят желваки, он явно стискивает зубы. Но мои слова срабатывают – он наконец садится.

Я спокойно продолжаю:

– Как бы вы описали характер дочери?

Иэн моргает. Может, он думал, что я буду вести себя как папарацци, которые в первые дни после смерти Тины поставили палатки перед воротами и выкрикивали вопросы типа «Это вы толкнули няню?».

– Я всегда говорил, что Роуз подходит ее имя. Она изящная и милая, как роза.

Я ободряюще киваю, отмечая, что он немного расслабляется, когда описывает своего ребенка.

– Она невероятно умная. Гораздо умнее меня в ее возрасте. Она научилась читать, когда ей было три. Сперва я подумал, что она просто запомнила все книги Доктора Сьюза[3], но нет, она на самом деле читала их. Еще она любит музыку – представляете, классику. Моцарта и Бетховена. Даже Вагнера, хотя это композитор для настоящих ценителей. У нее всегда была душа взрослого.

Я вспоминаю торжественное выражение лица Роуз на фотографиях и бархатную ленту для волос в тон закрытому платью. Девочка действительно выглядит старомодно, будто ее перенесли в наш век из прошлого.

Подкидываю Иэну еще несколько безобидных вопросов – о совместном досуге с дочерью, о ее любимых блюдах, о распорядке будних дней… Он отвечает без колебаний, говорит, что она обожает завтрак вместо ужина, особенно вафли и клубнику, любит читать перед сном, засыпает прямо с книгой. Складывается впечатление, что Иэн хорошо знает дочь и ему нравится проводить с ней время. Может, это правда, а может, он хочет, чтобы я в это поверила.

Неожиданно задаю вопрос, которого он боится:

– Расскажите, что произошло между вами и Тиной.

Если честно, я предпочла бы обойтись без омерзительных подробностей. Как и в большинстве случаев, эта измена своими осколками ранила всех вокруг. Вспоминаю натянутую улыбку Бет, ярость Пита и замкнутость Роуз.

Иэн закрывает глаза. На лице отражается боль. И выглядит неподдельной.

– Не могу поверить, что Тины больше нет.

Жду, пока он соберется с духом и продолжит.

– Я уже все рассказал детективу Гарсии, причем несколько раз, но если вы хотите, чтобы я повторил, то без проблем.

– Хочу услышать эту историю от вас, – киваю я.

Детектив из отдела по расследованию убийств Наталия Гарсия – с ней я тоже планирую встретиться – заставила Иэна повторить свою историю несколько раз, чтобы выяснить, есть ли в ней какие-нибудь противоречия или нестыковки. У меня иной подход. Я доверяю своей интуиции, которая меня не подводит. Хочу проверить собственную реакцию на слова Иэна.

– У нас с Тиной сразу возникла обоюдная симпатия. – Иэн погружается в воспоминания. – Она была веселой, жизнерадостной, и Роуз при ней стала веселее. А вот Бет не терпит всяких глупостей. Ей никогда не нравилось, что я корчу дочке рожицы или притворяюсь чудовищем, которое гоняется за ней по детской площадке.

Интересно, насколько сильно Роуз была привязана к Тине, но я не перебиваю Иэна. Он пока еще не ответил на мой вопрос.

– Бет никогда не разрешает Роуз есть фастфуд или сахар в любом виде, за исключением особых случаев. Мне кажется, шоколадный батончик «Херши» или картошка фри – не конец света, поэтому мы с Тиной время от времени покупали их для Роуз, но никогда не рассказывали об этом Бет. И порой чувствовали себя заговорщиками против нее. Звучит ужасно, но это никому не наносило вреда. Пожалуй, меня радовала мысль, что, покупая дочери молочный коктейль за хорошие отметки в школе, я не становился плохим отцом.

Значит, связь Иэна – это не первый его секрет от жены. Изменам часто предшествует то, что границы дозволенного начинают медленно размываться, пока не происходит пересечение самого последнего, важного рубежа.

Иэн сникает, будто смирившись с тем фактом, что тянуть с признанием больше нельзя.

– Однажды вечером Бет была на благотворительном мероприятии, и я, вернувшись с работы, увидел, что Тина готовит ужин для Роуз. Я сказал ей, что сам все приготовлю, она не возражала и осталась с нами. Было легко и здорово. Играла музыка. Пока Тина пыталась сделать из Роуз фанатку Бейонсе, убежала вода из кастрюли с пастой, про которую мы забыли. И знаете что? Апокалипсис не случился. Мы просто посмеялись, взяли губки и все прибрали. Но с Бет все было бы иначе: она восприняла бы это как катастрофу. Обрушила бы на меня обвинения. Так или иначе, день был длинный, и я открыл бутылку вина. Предложил Тине выпить.

Представляю эту картину глазами Бет. Она, должно быть, посчитала, что ее оскорбили, сместили на второй план, заменили. В моей практике было много людей, столкнувшихся с изменой, и этих людей больше всего ранит и приводит в ярость не сам процесс измены. А эмоциональное предательство. К тому же факт участия Роуз сделал ситуацию гораздо более неприятной для Бет. Я также вспоминаю рукопожатие при нашем знакомстве – рука у Бет сильная. Я читала, что Тина была ростом пять футов два дюйма. Бет на семь дюймов выше. Плюс элемент неожиданности: если Тина не видела, как Бет подбегает сзади и вытягивает руки, она наверняка могла при сильном толчке потерять равновесие, разбить хрупкое стекло и выпасть из окна.

Иэн потирает глаза, словно пытаясь стереть картинку, которую рисуют его слова:

– Я пошел наверх и уложил Роуз спать, а когда спустился вниз, Тина успела вымыть посуду. Это не входило в ее обязанности – она и так работала целый день, потому что у Роуз были каникулы. Мне стало приятно, будто она и обо мне позаботилась. Я налил еще вина. Музыка продолжала играть. Звучала песня Джона Мейера. – Руки Иэна замирают. Он поднимает голову, смотрит мне в глаза и кажется искренним. – Я не собирался этого делать. Тина – красивая молодая женщина, но я никогда не рассматривал ее с этой точки зрения. Я не отношусь к парням такого типа.

Киваю в знак согласия. Я пока не знаю, что представляет собой Иэн, поэтому необходимо, чтобы он продолжил свой рассказ.

– Мы с Бет уже больше года спим в разных спальнях. – Иэн делает глоток сельтерской воды. – Мало кто знает об этом. Люди не разглашают такие подробности, рассылая поздравительные открытки. Мы перестали быть парой. У Бет куча всяких комитетов и благотворительных мероприятий, у меня – моя компания. Роуз – единственное, что связывало нас, но мы конфликтовали даже относительно методов воспитания… Когда Тина меня поцеловала, я