След на болоте - Андрей Анатольевич Посняков

— Вот-вот, Андрей Васильевич, вспомните! Восьмого мая это было. Как раз перед Днем Победы.

— А, перед Днем Победы да-ак… Дак потом я в отпуск ушел. Ишо выпили. Ну, это… на ферме. В красном уголке…

— А до этого что было? — настырно продолжал Максим. — Ну, в рейсе… Навоз вы везли… никого по пути не встречали? Ну вспомните… Не обязательно мотоциклы. Может, грузовик какой…

— Так ить грузовик и был! — сняв кепку, Верников хлопнул себя по лбу. — Точно — был! Ну, это… как раз мне навстречу попался. Леспромхозовская «Татра»! Хороша машина да-ак! Я ишо подумал… ну, это… Вот у меня «пятьдесят первый» «газон»… хорошая машина, што ш… Но рессоры да пальцы — ухх! А масло-то хлешшет, да изо всех-то щелей! Без ведра и не выедешь. Коробка воет, что твои волки, мост течет… ручника считай что и нету да-ак! Так-то машина хорошая… Трясет, правда, — зуб на зуб не попадает, а ишо и сцепление… и три болта в лапках… А уж кабина! Но это… так-то машина хорошая…

— Значит, леспромхозовская «Татра» ехала вам навстречу? — перебил словоохотливого мужика Максим. — Так?

— Та-ак! — согласно кивнул тот и шмыгнул носом. — Ну, это… куды нам врать-то?

— А откуда вы знаете, что она именно леспромхозовская?

— Дак у них одна! С синей, ну, это, кабиной… Ой! Задери ж козу кабан! — Верников снова хлопнул себя по лбу. — И мотоцикл-то как раз тут и был! Как выскочит, да на обгон — на меня прям! Ну, думаю, куды и деватцы да-ак? Едва разминулся… Ой, как палил!

— То есть мотоциклист ехал очень быстро?

— Ну, это… Говорю ж — палил! Городской, ишь…

Мезенцев сразу заинтересовался:

— Почему же городской? С чего вы так решили?

— Дак наши-то кто в каске будет?

— Значит, мотоциклист был в шлеме… Так?

— Так. И ишо… ну, это… в очках! Круглые такие… Как же их… «Консервы», во!

— То есть мотоциклетные, я понял… А как мотоциклист был одет, не заметили?

— Дак быстро он пропалил, — махнул рукой Верников и задумался. — Что-то зеленое такое было… Ну, это… роба… Плащ! В таком же наш сторож ходит…

— А мотоцикл? — Максим уже не скрывал радости и боялся спугнуть удачу — уже кое-что вырисовывалось!

— Мотоцикл… Темный такой… Черный аль темно-синий — от тут в точности не скажу… «Ковровец» аль «Минск»… похожее что-то… Может, немецкий, трофейный…

— «ДКВ»?

— Ну, это… да…

— А такой мотоцикл по Ляхтинской дороге проедет?

— Хо! А чего ему не проехать-то? Коли что, дак и руками можно вытянуть — легкий!

Немного помолчав, Мезенцев задал, наконец, главный вопрос:

— Андрей Васильевич, а вот как вы считаете — молодой был мотоциклист или старый?

— Дак уж не старик! Молодой… Больно уж шустрый! И это — рожа бритая да-ак. Круглая такая… молодая…

— Круглая… И — ни бороды, ни усов… Ага-а-а…

* * *

Утром Женя проснулась по местным меркам довольно поздно — полдесятого! Вчера засиделись с родителями, потом смотрели по телевизору фильм про майора Вихря, а вечером девушка крутила радиолу — на коротких волнах поймала интересную передачу про «Битлз». Все это были «вражеские голоса», то ли Би-би-си, то ли еще что-то подобное, и, конечно же, советской студентке, тем более комсомолке, слушать все это было ну никак не к лицу… Но уж больно хотелось! Рассказывали про последний альбом «Битлов», который еще называли «Белым». Вышел он еще в прошлом году, но песен с него Женя не слышала, их даже в студиях звукозаписи еще не было… Ей понравились две песни — бодренькая «Облади-облада» и романтическая «Пока моя гитара тихо плачет».

Комната Жени располагалась сразу у входа, за круглой печкой-«голландкой». Небольшая, но уютная, оклеенная вырезками из журналов мод, фотографиями и цветными открытками с видами Риги, где жила старшая сестра. Ратушная площадь, Домский собор, церковь Святого Петра… без шпиля. Ну, когда-нибудь и шпиль восстановят…

Поднявшись с кушетки, она распахнула окно и, выставив на подоконник проигрыватель, поставила недавно купленную пластинку американского певца Дина Рида. Под нее делала зарядку и подпевала:

— Э-э… Лиза-Лиза-Лиза-Лиза Лизабет!

В таком-то вот виде ее и застала почтальонша Пелагея Елагина…

— Ой! А я смотрю — кто? А это ты. Женя! А чего голышом?

— Так я ж дома! Здравствуйте, тетя Пелагея. Чайку хотите?

— Не-е… Некогда, работы хватат. Ты вот лучше мне в извещении на бандероль распишись…

Небольшая, юркая, тетка Пелагея от природы обладала столь зычным и могучим голосом, что могла свободно заглушить сирену.

— Из Тарту… Это где хоть, Женечка?

— В Эстонии…

— А-а-а… Гляжу, частенько тебе оттуда пишут… Ухажер, поди?

— Ой, скажете тоже, тетя Пелагея! — отмахнулась Женька. — Сначала выучиться надо, а уж потом об ухажерах думать.

— А вот это правильно, Женечка. Правильно! Никуда эти парняги не денутся.

А вот в этом вопросе, пожалуй, юная мадемуазель Колесникова могла бы с почтальоншей и согласиться. Хотя…

— Тетя Пелагея, почта до скольки сегодня работает?

— Дак как обычно, до шести. С часу до двух — обед!

— Заеду… Спасибо!

Окатившись бодрящей водичкой в летнем душе, Женя накинула на плечи старую отцовскую рубашку и побежала в дом — собираться.

Наскоро попив чаю с овсяным печеньем, прикинула…

Сегодня нужно было поспеть в три места… даже в четыре! Во-первых — в Дом пионеров, переговорить с директором насчет похода. Во-вторых — мама просила зайти за молоком к Анне Кузьминичне Семушкиной, пенсионерке. Та держала корову и коз, и вот уже около года Колесниковы покупали у нее молоко по сорок копеек за литр. Вообще-то, разливное в магазине продавалось за двадцать восемь копеек, и по сорок было дороговато, но в магазине-то поди еще возьми — очередь! Да и невкусное там молоко, как считал Александр Федорович. Будучи завгаром, он получал сто сорок рублей, плюс еще премии, ну и жена, бухгалтер, — сто десять. Так что денег в семье хватало. Правда, еще дочку нужно было учить, но Женя старалась, сессию всегда сдавала прилично и стипендию получала. Вот и сейчас прихватила с собой учебники и конспекты… Зачет зачетом, а экзамен по средневековому праву — о-очень непростой! Как и преподаватель…

В-третьих, еще надо заглянуть на почту за бандеролью… Интересно, что там Тынис прислал? Наверное, пластинки… Да, и в-четвертых — обязательно навестить подружку, Юлю Сидорову. Та заканчивала школу, десятый класс, и сейчас сдавала экзамены, собираясь поступать в медицинский. Еще у нее был младший брат Игорек… как раз сейчас перешел в девятый.

Несмотря на занятость, Юля обиделась бы, если бы Женька не зашла… Так, на часок, не больше… Впрочем, это