След на болоте - Андрей Анатольевич Посняков

class="p1">Продавец, Петракова Вера, худенькая брюнетка лет двадцати пяти, появилась минуты через две и особого испуга не выказывала — видать, завмаг успела предупредить, что боятся нечего.

— Галина Афанасьевна сказала, что вы про новые купюры спрашивали? Ну да, были… Мы почти сразу и позвонили… ну, как заметили… Вечером стали выручку считать… Уж извините, как смогли — сами понимаете, народу…

— Что ж, спасибо и на том, — покивал участковый. — И конечно, кто ими расплачивался, вы сейчас уже и не помните…

Продавщица меланхолично пожала плечами и хмыкнула:

— Почему ж не помню? Одного как раз очень даже помню! Валька Карасев расплатился. Третьего дня еще.

— Карась?! — вскинул брови Дорожкин. — Новенькой «красненькой»?

— Вот и я удивилась, потому и запомнила… Кого другого — нет, а вот Карасева запомнила.

— Интересно, откуда она у него?

— Не знаю. Может, где захалтурил?

— А где он сейчас работает?

— Так у нас иногда… грузчиком… А официально числился в ЛДОКе. Ну рядом тут, на складах… Если уже за пьянку не выгнали…

Поблагодарив бдительную продавщицу, участковый поднялся со стула… и в дверях столкнулся с заведующей — та держала в руках две бутылки пива:

— А это, Игорь Яковлевич, — вам! Холодненькое!

— Типа взятки, что ли?

— Ну что вы… Просто без очереди. Поди, дел-то полно… Семьдесят четыре копейки с вас…

— А, ну если так, тогда спасибо, Галина Афанасьевна!

Дорожкин протянул заведующей мятый бумажный рублик… и тут же получил сдачу — двадцать копеек и пятак.

— Ну копеечку должны будем — напомните! — засмеялась завмаг. — Или вот… Держите-ка спичечек коробок.

Пиво участковый не прятал, так в руках и нес. Чего ж собственного народа стыдиться? Тем более что куплено честно…

— Что-то мало взял, командир! — засмеялись в очереди лесорубы.

Милиционер отмахнулся:

— Так ящиками-то не пью… Вы лучше скажите, Карасева Валентина поблизости не видали?

— Карася-то? Дак он давно уже в зеленом ресторанчике! Вместе с ханыгами-дружками…

— Поди, уже тепленькие.

— Вон там, командир, за той вербой…

Сунув пиво в коляску, Дорожкин обогнул кусты, зайдя, так сказать, с тыла. Услыхав за кусточками голоса, ненадолго остановился, прислушался…

— А я ее ага… Слышь? А она мне… Вот же ж тварина!

— А ты б ее…

— Слышь! А я тогда…

Судя по голосам, еще не такие и пьяные. Ну, да это дело недолгое…

Хмыкнув, участковый развел руками ветки…

— Здравствуйте, товарищи алкоголики!

— Ой! — у кого-то из ханыг выпал из рук надкусанный плавленый сырок. — Игорь Яковлевич!..

— Хорошо устроились! — Дорожкин сразу начал с наезда. — А между прочим, статью двести девятую за тунеядство еще никто не отменял!

— Дак мы, товарищ начальник, работаем! В леспромхозе…

— От вашей-то работы, я смотрю, кони не сдохнут! Стаканы откуда взяли? Из автомата, поди?

— Что ты, начальник! — замахал руками осанистый Колька Дебелый. — Как можно? Стаканы эти тут завсегда, на ветках висят — сохнут…

— Ага… и никогда не бьются!

— Не, в автомате мы не брали… Скажи, Карасик?

— Точно не брали, гражданин начальник! Не мы это — зуб даю!

Валентин Карасев недавно вернулся с отсидки, где отмотал два года за кражу. Лет тридцати, чернявый, небольшого росточка, с вытянутым, словно у колхозного мерина, лицом и впалыми щеками. По характеру же — трусоват, в драку не кинется, хотя дешевые понты бросать может, особенно среди малолеток…

— А ты, Валентин, чего на отметку не явился? — глянув на Карасева, недобро прищурился участковый.

Темные, близко посаженные глазенки недавнего сидельца испуганно забегали:

— Так это… командир… забыл! Зуб даю — забыл… Вот из головы вылетело… Завтра же приду, клянусь!

— Завтра можешь не приходить, — Дорожкин милостиво кивнул и усмехнулся. — Прямо сейчас беседу составлю! Отойдем на пару минут.

— Ну, Игорь Яковлевич! Това-арищ начальник… — глядя на наполненные стаканы, заканючил Карась. — Может, это…

— Не может! Сказал — на пару минут.

* * *

Переговорили здесь же, на лавочке под рябиной…

Дорожкин не собирался здесь долго париться, сразу приступил к делу.

— Червонец? — нервно переспросил Карась. — Какой червонец?

— Новенький такой, хрустящий… Только не говори, что вам в ЛДОКе аванс такими купюрами выдали, — я проверял!

Ничего, конечно, участковый не проверял — просто взял на понт, с трусоватым Карасевым такой номер вполне прошел бы…

— Ты же им в «Заре» расплатился, забыл?

— А, червонец… «красненькая»… Ну расплачивался — и что? Э, начальник, это честный червонец, не ворованный! Мне его баба моя дала и в магаз за бухлом отправила!

— Кто-кто дал?

— Ну говорю ж — моя баба!

Выражение «моя баба» Валентин произнес с гордостью, чтобы видели — он не какой-нибудь там никому не нужный шаромыжник, а человек солидный, авторитетный… вот даже баба у него есть!

— Понимаю, что баба, — прищурился участковый. — Кто такая? Проживает где?

— Дак это… Танюха! А живет на Нагорной…

— Танюха с Нагорной? — Дорожкин едва сдержал смех. — Щекалова Татьяна, значит, нынче твоя женщина? Ну-у… шерочка с машерочкой… друг друга нашли! А у нее червонец откуда?

— А я почем знаю, начальник? — пожал плечами Карасев и сплюнул через выбитый зуб.

* * *

Татьяна Максимовна Щекалова, в просторечье — Танька Щекалиха, разбитная особа лет под тридцать, состояла на учете у Дорожкина уже лет семь как лицо, ведущее антиобщественный образ жизни и склонное к мелким кражам. Проживала Танюха в покосившейся избе на самой окраине городка, на улице Нагорной, сразу за старой церковью, где всегда ошивалась местная шваль типа Ваньки Кущака с дружками. Игорь давно собирался упечь ее за тунеядство, тем более что условный срок у нее уже был… Однако, судя по всему, Щекалиха образумилась и последние годы вела себя смирно, по крайней мере, соседи на нее не жаловались. Разве вот недавний случай с постельным бельем…

Ну что же… сию особу можно и навестить, тем более давненько что-то она не проверялась по месту жительства…

— Татьяна вроде в больнице работает, уборщицей…

— Не, начальник! Уволилась с месяц назад, теперь на «елочках».

Понятие «на елочках» означало работать в пригородном лесхозе по восстановлению лесного фонда. Работа была временная, сезонная… однако, если не лениться, можно было получить неплохие деньги. Да и брали туда всех, даже школьников…

— А в уборщицы-то она всегда сможет. — Валентин с тоской оглянулся на заросли.

— А дома Татьяна когда будет?

— Так она и сейчас дома. Приболела — на работу с утра не пошла.

Знакомая изба на Нагорной выглядела неожиданно нарядно. Ситцевые занавески, цветочки на подоконнике, небольшой огородик и даже цветочная клумба! Рядом с клумбой, на старой раскладушке, лежала молодая женщина в черных трусах и белом лифчике — загорала. Этакая вполне себе стройная блондинка… Ну да, красивая, в общем,