Искатель, 2001 №7 - Даниэль Мусеевич Клугер

консультативной помощи. Чисто консультативной. У него есть какой-то личный интерес в судьбе Даниэля Цедека. И он хочет знать, каким образом можно максимально облегчить его участь.

— Лучший способ облегчить свою участь — чистосердечное признание, — торжественно заявил инспектор Алон. — Причем это касается не только не называемого мною арестанта, но и тебя, дорогой сочинитель.

— Ага! — торжествующе воскликнул Розовски. — Значит, признания от Пеле вы не получили! — И он слегка хлопнул ладонью по столу.

— Да при чем тут… — снова завел было свою песню инспектор, но Натаниэль его перебил:

— Хватит, Ронен, за кого ты меня принимаешь? Во-первых, вы арестовали Цедека, это понятно. Во-вторых, он не признал себя виновным. И это несмотря на то, что, по твоим словам, его взяли с поличным.

На этот раз инспектор Алон надолго замолчал, так что Розовски несколько раз с удивлением посмотрел на телефонную трубку — уж не отключили ли его?

— Ладно, ты прав, — буркнул инспектор. — Мы арестовали Пеле. Действительно, с поличным — я не преувеличиваю. У него дома был найден «Мегилат Эстер», тот самый, который был похищен из «Ор Хумаш» во время убийства. Нам позвонили, мы приехали…

— Погоди, — сказал Розовски, — ты хочешь сказать, что вас навели на Пеле? И кто же?

— Э-э… Неважно.

— Ты полицейский, ты должен отдавать себе отчет во всех нестыковках! — сердито заметил Натаниэль. — Например, чтобы одолеть такого физически сильного мужчину, каким был рабби Элиэзер, да будет благословенна его память, нужен десяток задохликов вроде Пеле!

Инспектор Ронен Алон в свою очередь разозлился.

— А ты меня не учи! — рявкнул он. — Подумаешь — нестыковки! Это все рассуждения, а улика — материальная, вещественная — у меня! Вот прямо сейчас лежит на столе, передо мной! И у твоего Цедека нет алиби на момент смерти раввина! И вообще, ты только что сказал, что не занимаешься расследованием убийства! Значит, все-таки занимаешься?

Розовски мгновенно остыл.

— Извини, — сказал он. — Конечно, я не занимаюсь расследованием убийства. Меня интересует только тяжесть улик против Даниэля Цедека.

— Следствие не окончено, — буркнул инспектор, тоже, видимо, остывая.

— И он будет сидеть в течение всего следствия?

— Не знаю. Спроси у судьи. Пока что его арест продлен на семьдесят два часа. Потом будет новое слушание, тогда посмотрим. Возможно, его выпустят под залог. Но вряд ли. Слишком очевидна картина происшедшего. И откровенно выдуманные показания подозреваемого.

— А подробнее нельзя? — спросил Натаниэль.

— Ты же не занимаешься расследованием убийства раввина, — напомнил инспектор.

— Не занимаюсь. Я уже объяснил: оказываю консультативную помощь одному частному лицу. Не заставляй меня называть имя клиента. И вообще, неужели ты не можешь помочь мне заработать пару шекелей? Я хочу к маминому приезду накрыть роскошный стол, пригласить друзей. Тебя в том числе. Ты же знаешь, у мамы к тебе слабость. Не знаю, почему.

После короткой паузы Алон сказал — правда, тем же недовольным тоном:

— Ладно, спрашивай. Кое-что я могу тебе сообщить. Во всяком случае, то, что публикуется в газетах. Ты же их не читаешь, придется помочь… Так вот, мы получили сигнал: у некоего Даниэля Цедека хранится свиток «Метилат Эстер», украденный из синагоги «Ор Хумаш». Проверили — и нашли. Пеле начал нести всякую чушь — дескать, сам не знает, откуда у него взялся свиток. По его словам выходит, будто аккурат в тот день он был сильно озабочен отсутствием денег — на пособие жить трудно, старые друзья отвернулись, а с воровством он завязал. И в собственном шкафу нашел небольшой пакет, а там как раз и оказался неизвестно откуда взявшийся свиток «Метилат Эстер»! Господь сотворил, видишь ли, чудо, которым Пеле уже решил воспользоваться. Как раз, когда наши ребята к нему пришли, он раздумывал, кому бы продать находку… Вот скажи, Натаниэль, тебе часто попадались в собственном доме чужие вещи сомнительного происхождения?

— Может быть, я не молился с должным старанием, — ответил Розовски. — Да, объяснение странное, признаю. Ну, а вдруг он говорит правду? Вдруг ему этот свиток действительно подбросили?

— Издеваешься? — спросил инспектор презрительным тоном. — Кто ему мог подбросить свиток? Тем более, что он и сам об этом ни слова не говорит.

— И что же теперь? Он признался?

— Пока нет, — неохотно ответил инспектор Алон. — Но ни один суд не попадется на эту удочку: нашел пакет со старыми вещами! Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее. Кроме того, он не может внятно объяснить, где находился во время убийства, — повторил инспектор. — Даже если я соглашусь с тобой, что ему кто-то подкинул «Мегилат Эстер», возникает вопрос: почему именно ему? И тут же появляется дополнительное подозрение: соучастие. Которое к тому же учитывает физические особенности Даниэля Цедека. Кроме того, Пеле несколько раз видели в синагоге «Ор Хумаш».

— Рабби Элиэзер помогал ему устроиться после отсидки, — заметил Натаниэль.

— Ну и что? Одно другому не мешает… Ладно, ничего больше я тебе сказать не могу.

— В каком суде будет слушание?

— В окружном. Если тебе нечего делать, можешь туда подъехать. Назначено на шестнадцать тридцать, через три дня.

— Да нет, делать мне как раз есть что, — сказал Натаниэль. — Спасибо, Ронен. Пока.

Он положил трубку, посмотрел на часы. В ту же минуту в приемной послышались громкие шаги, голос Офры, чей-то невнятный ответ. Затем дверь распахнулась, и на пороге появилась очень старая женщина в темном платье. Темный же головной платок был повязан так, что полностью скрывал лоб. Из-за плеча женщины растерянно выглядывала Офра. Натаниэль успокаивающе махнул секретарше рукой. Бледное до прозрачности морщинистое лицо женщины показалось ему знакомым. Старуха опиралась на палку с изогнутой рукояткой.

— Тебя зовут Натан? — спросила она, переведя дыхание. Голос был скрипучим.

Натаниэль кивнул. Женщина проковыляла вперед, тяжело опустилась в кресло для посетителей.

— Я — Шломит Цедек, — сообщила она. Натаниэль понял, почему ее лицо показалось ему знакомым. Он никогда раньше не видел матери арестованного Пеле, но ее лицо точь-в-точь повторяло черты Даниэля Цедека — такая же непропорционально длинная, «лошадиная» челюсть, такие же высоко поднятые редкие брови, чуть косящие глаза. Разве что морщин у Пеле поменьше. Было, во всяком случае, поменьше. Сейчас-то — кто знает.

— Он не виноват, — сказала Шломит Цедек. — Он бросил эти дела. И он не мог убить раввина Каплана. — Скрипучий голос звучал монотонно, только на слове «он» чуть подрагивал. — Вы же когда-то были в полиции, вы его знали. Дани не убийца. А после последнего ареста поклялся мне никогда больше не воровать.

Госпожа Цедек замолчала на мгновение, бросила взгляд на детектива и продолжила:

— Ту вещь он действительно нашел в комнате. Это же утром было. Он куда-то