Искатель, 2002 №10 - Галина Николаевна Полынская

— Организую, — ответил он, не открывая глаз.

— Надо звонить в психиатричку, — процедила Тая.

— Не надо, мы нормальные!

— Я так не думаю!

— Тая, — пробулькал пивом Влад, — я сейчас сам все расскажу. Если честно, я сначала испугался, когда вылетела рука и втащила меня в квартиру…

Ближе к полудню, общими усилиями, мы все-таки смогли связно объяснить, что к чему. Леня ожил и перестал напоминать зеленушного покойника в мятом галстуке. Он довольно бодро поведал моей подруге захватывающие подробности нашего знакомства и вчерашней встречи. Слушая его плавную, умную речь, Тая успокоилась и начала улыбаться.

Когда Леня пришел в себя окончательно, его снова потянуло на подвиги. Он сообщил, что на дачу мы едем прямо сейчас. Оставив Влада с Гариком дожидаться мастеров, мы спустились вниз, сели в машину и поехали. На половине пути Леня вспомнил, что забыл у меня свой пиджак, в кармане которого осталась записная книжка с какими-то жутко важными телефонами. Пришлось возвращаться… Всегда говорила, что это плохая примета!

Забрав пиджак, мы отправились в путь со второй попытки. Всю дорогу Тая присматривалась к окрестностям, наверняка боялась, что нас завезут в какую-нибудь глухомань, расчленят, как я своего омара-лобстера, и съедят. Мне на окрестности было чихать, я дремала на помятом Ленином плече.

Когда машина остановилась, Леонид сказал:

— Все, приехали.

Я подняла свой заспанный лик и посмотрела в лобовое стекло. Прямо перед нами высился Кельнский Кафедральный собор, обнесенный литым забором. За забором виднелись сосны, голубые ели и огромная спутниковая антенна.

— Это ваша дача? — вежливо уточнила Тая.

— Да, — кивнул Леня, открывая дверцу машины.

— Простите, а можно телефон на минуточку? Мне надо позвонить…

— Кому это? — заподозрила я подругу в желании настучать в налоговую полицию.

— Хочу позвонить домой своей начальнице и сказать, что с понедельника беру отпуск за свой счет!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Пока мы с Таей, раскрыв рты рассматривали внутреннее убранство Лениной дачи, он попил водички, подумал и сказал:

— Нет, в офис все-таки съездить надо. Вернусь или сегодня вечером… нет, скорее завтра к обеду. В доме есть все, что надо, но вот, на всякий случай, все мои и Сашины телефоны. Сена, не знаю, сколько рабочие будут возиться с твоей квартирой…

— Ничего, пусть не торопятся, — я вертела в руках пять пультов дистанционного управления, пытаясь разобраться, что от чего.

— Завтра придет домработница, пожилая такая женщина, ее впустите, больше никому не открывайте. Если что — звоните. Все понятно?

— Ага, — рассеянно кивнули мы с Таей, глядя по сторонам.

Леню мы проводили до ворот, помахали ручками, и Тая задумчиво сказала, глядя на голубую ель, растущую у ограды:

— Не верю!

— Я сначала тоже не верила, а потом понемногу привыкла…

— Не могу поверить, что ты могла бросить такого мужчину!

— Понимаешь… тогда он был какой-то… блеклый, скучный, бесперспективный…

— Дура ты Сена! — карие глаза Таи метали коричневые искры. — Блеклый! Скучный! Проворонила ты свое счастье, Нафаня! Он умный, симпатичный, добрый, чуткий, внимательный, заботливый! И это все при таком-то богатстве! Такого просто не бывает! Только такая безмозглая…

— Ну, давай, избей меня ногами по лицу! — огрызнулась я. — Что поделать, если я всегда действую под влиянием порывов! Тогда у меня порыв был такой!

Тая еще раз обозвала меня дурой, и мы отправилась в дом. Осматривая свои новые, к сожалению, временные владения, мы, как две Маняши из дикого края, носились по этажам и распевали: «Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества», потом подустали, спустились на первый этаж, включили телевизор и развалились на кожаном диване.

— Да-а-а, — Тая смотрела не в экран, а в громадное зеркало напротив, — нравится мне все это, нравится! И я себе в этом интерьере нравлюсь!

Цвет волос Тая меняла так же регулярно, как и прически, но в последнее время она немного угомонилась и стала брюнеткой с красным отливом. Высокого роста, с хорошей фигурой, она постоянно сидела на каких-нибудь диетах, не желая понимать очевидного: у нее просто широкие кости, а они худеть не будут, даже если совсем есть перестанет.

— Согласна я с тобой, Сена, целиком и полностью, — вздохнула она, — надо богатеть, надо. Пускай мужики сколько угодно распевают о том, что женщина должна быть абсолютно нематериальна, что должна она думать только о любви, о том, как ему, мужику, жизнь сделать сказкой, и все! Все это чухня. Без денег — никуда не сунешься. Когда каждый день думаешь, у кого на килограмм картошки занять, ничего не захочешь, — ни любви, ни романтики, ни вообще никакой жизни.

— Что ты мне рассказываешь, — вздохнула я, — сама так живу. Но, надеюсь, мои страшные и суровые будни позади, сейчас напишу книгу… Кстати, ты будешь моим соавтором. Ты в курсе?

— Пока нет, — усмехнулась подруга. — Каким таким соавтором, если я не умею книг писать?

— А ты никому не говори об этом! Половина писателей не умеет, а пишут же! И издаются как миленькие! Ты подожди, мы с тобой еще заживем!

— С одной-то книги?

— Почему с одной? Мы много напишем! Пойдем чего-нибудь перекусим?

На кухне, потрясшей наши меркантильные души мебелью, невиданной техникой, белой видеодвойкой и холодильником с зимним пейзажем во всю дверь, мы освоились быстро, к хорошему вообще мгновенно привыкаешь, что тут говорить! Соорудив обед из разогретой в микроволновке пиццы, копченой курицы и китайского салата, мы принялись пировать. Снег наконец-то прекратился, сквозь низкие бородатые тучи проклюнулось неуверенное мартовское солнышко, и на душе стало светло и спокойно…

— Слушай, Сена, — Тая запила китайский салат ананасовым соком, — а какая у Лени фамилия?

— Смешная. — Я раздумывала, курить на этой великолепной кухне или не стоит. — И довольно нелепая — Кишлаков.

— Да, действительно, — хмыкнула подруга.

Послышался звук подъехавшей машины.

— Леня, что ли, вернулся? — удивилась я. — Рано же еще…

Внезапно раздался грохот: кто-то что есть силы колотил в железные ворота.

— Это явно не Леня, — мгновенно перепугалась Тая, — и не пожилая домработница!

— А кто тогда? — Аппетит пропал напрочь, и почему-то очень захотелось домой, к Лаврентию. Мы напряженно уставились в окно и увидели, как через забор, один за другим перемахнули два внушительных паренька в куртках одного фасона и с лицами примерно одного покроя.

— Воры? — предположила Тая, отпрыгивая от окна в глубь кухни.

— Нет, — я сделала то же самое, — зачем им шуметь на всю округу? Что-то мне не по себе…

Молодые люди тем временем уверенно пересекли газон и скрылись из вида. Через секунду молодецкие кулаки забарабанили в дверь.

— Бежим наверх, — беззвучно, почти мысленно прошептала Тая, и мы, сорвавшись