Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова

Я раскрыла книгу номеров, надеясь найти номер Кадзуро. Звонила я ему только однажды с работы, и телефон наизусть не помнила. Взглянула на часы: скорее всего, он как раз проснулся. К счастью, Кадзуро был дома и сам снял трубку.

– Это я. Бери такси и езжай к рекану, – сказала я, стараясь говорить как можно тише, чтобы сотрудники кухни не подслушали. – Я видела почтальона у дома Мурао. Судя по времени, он уже должен был разнести почту, но домой со службы вряд ли ушел – можем его застать.

– Понял, – коротко ответил Кадзуро, отключившись. Молодец, знает, когда не нужно препираться и терять время.

К приезду Кадзуро я как раз закончила обед. Официантка уже забирала посуду, когда он вошел.

– Пойдем, это недалеко. Госпожа Акаги, возьмите, пожалуйста, ключ – я скоро вернусь.

– Думаешь, он расскажет что-то интересное? – спросил Кадзуро, когда мы вышли на улицу.

– Не знаю. Но есть такое чувство, что иногда самые неприметные люди, обслуживающий персонал, могут знать что-то важное. Обычно их не замечают, а они многое видят и слышат. Кстати, у господина Мурао есть еще и садовник, о котором он ничего не упоминал. Возможно, он тоже окажется ценным свидетелем.

Почта была совсем близко от рекана, и через несколько минут мы уже оказались на месте. Я поздоровалась с работником и спросила, можно ли поговорить с почтальоном, который сегодня разносил письма в Накаге.

– Что-то случилось? – встревожился сотрудник за стойкой.

– Нет-нет! Просто этот человек мог увидеть что-то важное для нас. Мы не займем у него много времени.

– Ну хорошо. Горо, подойди-ка сюда!

Из соседнего помещения вышел тот самый японец, которого я видела несколько часов назад у калитки господина Мурао.

– Здравствуйте, господин…

– Акиеси.

– Господин Акиеси, у меня к вам важный вопрос. Сегодня я видела, как вы отходили от дома господина Мурао, писателя. Не замечали ли вы каких-либо странностей в последние недели? К сожалению, не могу объяснить причины, по которым это нас интересует, но уверяю, что мы действуем с ведома господина Мурао и для его пользы.

Почтальон оперся на стойку и задумался.

– Какие именно странности вас интересуют?

– Мы и сами не знаем. Может быть, какие-то конфликты около дома, необычные предметы, люди, транспорт…

– Ну вот, например, – сказал Кадзуро, – вы не видели, кто приезжал к дому на черном военном велосипеде?

– Нет, не видел. В целом улочка довольно тихая, я бы заметил что-то необычное. Хотя, – он вдруг оживился, – пару недель назад около дома я увидел гэйко[30]. Она заметила, что я принес корреспонденцию, и поняла, что я должен знать фамилию хозяина. Так вот, она спросила, не господина ли Мурао этот дом. Я подумал, что ничего страшного, если скажу.

Кадзуро встрепенулся:

– Гэйко? Не юдзе[31]?

– Нет-нет, именно гэйко. Не то чтобы это было странно, тогда уже начался Мияко одори, просто они ведь обычно не ходят по улицам вот так запросто. Как вы правильно сказали – как юдзе…

– А если бы я вам принес фотографию девушки, вы смогли бы ее узнать?

Это был неожиданный вопрос. Я посмотрела на Кадзуро: неужели он думает, что знает гэйко, которая приходила к дому Мурао? Кто же это, интересно? Мне не терпелось скорее выйти с почты и расспросить его.

Почтальон задумался.

– Можно попробовать. Я видел ее хоть и близко, но в основном сбоку. Она не обернулась полностью, когда спрашивала.

– Так я зайду через несколько дней. Спасибо, господин Акиеси.

Очевидной мыслью было, что именно Наоко нарядилась как гэйко. Это было довольно легко проверить, и я спросила:

– А сколько лет ей примерно было?

– Да совсем молодая, не больше двадцати.

Могла ли Наоко сейчас выглядеть на двадцать лет? Вряд ли, но под плотным гримом и париком возраст мог быть неясен.

Итак, мой вопрос не прояснил ситуацию. Мы вышли на улицу.

– Ты думаешь, это была Наоко? – спросил Кадзуро.

– Да, возможно. В этой истории пока больше нет женщин. Да и вообще нет других подозреваемых. А как ты считаешь?

– Я думаю, что это была юдзе. Хотя сейчас и фестиваль, но настоящая гэйко в полном облачении просто так по улице ходить не станет.

– Но он же сказал…

– Да, но я думаю, что юдзе просто нарядилась как гэйко. Ну, то есть оделась как гэйко, и все.

– А разве это позволительно?

– Если клиент хочет, то все возможно.

Я вдруг поняла, что «клиент» – это господин Мурао.

– Фу. Он бы не стал.

Кадзуро рассмеялся:

– Потому что он весь такой чистенький и приличный?

– Не думай, что я такая наивная и ничего не знаю про такие вещи. Я имею в виду, что вокруг него и так много девушек. Зачем ему это нужно?

Приятель вдруг стал серьезным.

– Да, думаю, ты действительно ничего про это не знаешь. Есть вещи, на которые нормальные девушки не соглашаются. Вот ты, например, могла бы ради него… Ладно, неважно, – вдруг отрезал он. – Мне не нравится обсуждать с тобой такие вещи. Не то чтобы я стеснялся, просто мама и твоя тетя мне голову оторвут. А теперь продолжай работу. Я кое-что узнаю сегодня, если повезет.

Я стояла на пороге и смотрела в спину удаляющемуся Кадзуро.

Кадзуро менялся. Он, конечно, уже давно не тот избалованный хулиган, который кидался в меня камнями, но все-таки недавно он позволял себе любые разговоры и шутки, не стесняясь рассказывать, как снимает интимные фотографии юдзе для их клиентов и много чего еще. Но в последнее время он вдруг изменил свое отношение ко мне.

Ко мне – или вообще к жизни?

Перерыв закончился, и я поспешила вернуться к работе.

Глава четвертая

На третий день я снова пришла в рекан. Меня грела мысль о том, что вчера мы кое-что узнали, и я не особенно рассчитывала, что сегодняшний день принесет что-то интересное, но вдруг? Как и в предыдущие дни, я начала с того, что выпила внизу чаю со сладостями, передала через хозяйку благодарность на кухню и поднялась в комнату – к рукописям, которые требовали перепечатки. Вчера после работы я зашла в редакцию, где застала господина Иноуэ, и забрала новую стопку работ.

Я заправила в машинку свежий лист и начала перепечатку. Итак, руки работают – голова думает. Молодая женщина спрашивала почтальона, не господина ли Мурао это дом. В то, что это была настоящая юдзе, я не верила – скорее уж это была Наоко, переодетая в гэйко. Для чего? Чтобы смешаться с толпой