Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Ее встречает сам Хью, одетый в безупречное длинное пальто из верблюжьей шерсти, безукоризненно сшитый деловой костюм из ткани в елочку и твидовый жилет. Он с улыбкой раскрывает объятия:

– Ханна!

Они обнимаются. Ханна ощущает аромат дорогого парфюма и чувствует, как ей на спину давит зонтик. Она неловко прижимается к Хью выступающим животом. Ханна до сих пор забывает о ребенке в таких ситуациях. Что, интересно, будет на восьмом месяце? Хью разжимает объятия и отступает на шаг, рассматривая ее под золотистым светом, падающим из полукруглого окна над дверью.

– Как твои дела, можно не спрашивать, – говорит он. – Я вижу, ты вся цветешь.

Ханна, сама не зная почему, краснеет.

– Спасибо. Ты тоже недурно выглядишь.

– Грех жаловаться. – Он вешает зонтик на руку и отбрасывает волосы с бровей. – Куда пойдем? За углом есть маленький уютный бар «Жоли Божоле». Сейчас там, пожалуй, будет шумновато, но хозяин знает меня и найдет для нас свободный столик, так что присядем.

– Я еще способна часик постоять, – с иронией говорит Ханна, но забота Хью ей приятна. – Беременность не болезнь.

– Меня не обманешь, Ханна Джонс, – грозит пальцем Хью. – Ты весь день простояла в магазине. Хотя бы стул ты заслужила.

– Спасибо, – улыбается она. – «Жоли» или как там его подойдет. Мне все равно, куда пойти.

Хью берет ее под руку, и они, как старые друзья, шествуют по улице. Хью старается идти шаг в шаг с Ханной. Она искоса поглядывает на него, не в силах сдержать улыбку. В пальто из верблюжьей шерсти и костюме, с перекинутым через руку зонтом, в очках с роговой оправой Хью выглядит в точности, как немного карикатурная версия английского чиновника из фильма по роману Джона ле Карре. Даже старый школьный галстук с гербом Карни надел! Для полноты картины не хватает только шляпы-котелка. Хью всегда умел играть роль. Разумеется, не так хорошо, как Эйприл, но он даже в Оксфорде вел себя как типичный студент, образ которого подсмотрел в «Возвращении в Брайдсхед» или «Огненных колесницах».

– Как работа? – спрашивает Ханна, когда они сворачивают за угол. Начинает моросить мелкий дождь, Хью раскрывает зонтик и держит его над собой и Ханной.

– Хорошо, – с улыбкой отвечает он. – Есть прибыль. В этом году со мной никто не судился.

Ханна смеется. В прошлом году недовольная клиентка подала в суд на клинику Хью, поскольку ее новый нос не сильно отличался от прежнего, но проиграла тяжбу после того, как Хью представил запись их разговора, в котором она просила внести лишь очень и очень незначительные изменения, чтобы форма носа практически не слишком изменилась. Как говорится, за что боролась, на то и напоролась.

– А как дела у Райана? – в свою очередь спрашивает Хью.

Ханна прикусывает губу. Она знала, что этот вопрос будет рано или поздно задан. Более того, она рассчитывала его услышать. Вопрос Хью позволяет плавно перейти к теме, которую она как раз и хотела обсудить, однако теперь ей кажется, что он был задан слишком рано. Ханна собиралась заговорить об Эйприл, когда им принесут напитки.

– Он… в порядке, – выдержав паузу, отвечает она. – Если честно, я была удивлена, ведь я его давно не видела. Мне стало не по себе, когда я поняла, как много времени утекло. Райан говорил, ты поддерживаешь с ним контакт. Это так?

– Время от времени, – мягко отвечает Хью – видимо, стараясь говорить так, чтобы она не почувствовала себя виноватой. – Вероятно, ему легче было общаться со мной, ведь я какой-никакой медик.

Ханна кивает, испытывая благодарность за то, что Хью не стал сыпать соль на раны. Ее спутник резко сворачивает в переулок между двумя высокими каменными зданиями, где над входом мерцает неоновая вывеска «Жоли Божоле». Они спускаются по короткой лестнице в бар, оформленный в привычном французском стиле, – на стенах рисунки Тулуз-Лотрека, подставки под бокалы с рекламой сигарет «Голуаз», нагромождение рядов сверкающих винных бокалов и бутылок. Щит над стойкой возвещает: «Le beaujolais nouveau est arrivé!»[496]

В баре жарко и многолюдно, но после разговора в полный голос с барменом за стойкой для них, как и предсказывал Хью, находят маленький столик в углу заведения. Ханну усаживают на обитую бархатом банкетку, Хью подтягивает наглаженные брюки и опускается на табурет напротив. Бармен театральным жестом протирает столик, вставляет в заляпанную воском бутылку новую свечу и вручает им два меню.

– Большое спасибо! – благодарит Ханна, перекрывая шум голосов.

Бармен отвешивает короткий галльский поклон.

– Пожалуйста, мадемуазель, – кивает бармен. – Для месье Хью ничего не жалко. Что вам принести?

– Что-нибудь прохладительное, пожалуйста.

– «Перье»? «Эвиан»? «Оранжину»? «Кока-колу»? Апельсиновый сок?

– Э-э… «Оранжина» будет в самый раз, спасибо.

– А вам, месье?

– Ну, мне следует заказать «Жоли Божоле», не так ли?

– Бокал «Нуво»? Этот год был удачным.

– Превосходно. И пожевать что-нибудь. Может, сырную тарелку? И немного хлеба?

Бармен широко улыбается, еще раз отвешивает поклон и, лавируя между столиками, возвращается к стойке.

– Меня заставило посетить Райана не «Доброе старое время»[497], – продолжает Ханна, как будто их разговор никто не прерывал. Она набралась решимости и теперь не намерена отступать.

Хью приподнимает бровь.

– А что тогда?

– Ко мне явился его старый друг.

Ничего не скрывая, она рассказывает о Джерайнте, о встрече в книжном магазине, тесте на беременность и реакции Уилла. К окончанию рассказа Ханны лицо Хью все еще сохраняет мягкое выражение, однако брови доползли чуть ли не до края лба.

– Вот я и подумала… неплохо бы встретиться и с тобой тоже, – заканчивает Ханна. – Ты единственный человек, кто кроме меня знает, что произошло в тот вечер. И кто помнит его по-настоящему.

– Ясно. – Хью снимает очки и протирает их носовым платком, словно желая выиграть время. Без очков его лицо выглядит по-другому, кажется каким-то незаконченным, что ли, глаза как будто меньше, взгляд не так четок. Прежде чем он возвращает очки на место, бармен приносит на подносе вино, «Оранжину», сырную тарелку и мясную нарезку. Ханна тут же вспоминает, что сегодня почти ничего не ела; девяносто процентов лакомств она не может себе позволить в принципе.

Расставив посуду, бармен удаляется. Ханна ждет, когда заговорит Хью. Или что-то сказать самой? Она не знает, какой вопрос следует задать в первую очередь.

– Уилл со мной не до конца согласен, – наконец продолжает она, чтобы хоть как-то нарушить затянувшуюся паузу. – Поэтому сейчас не пришел. Он не понимает, зачем я это делаю. На его взгляд, смерть Невилла поставила в деле точку. К сожалению,