Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская

Сначала Айрис посчитала это проявлением высокомерия: он был Дэвидом Вентвортом, и человеку с его деньгами и положением в обществе на всех остальных было просто плевать, – но потом поняла, что ошиблась. Он позволял людям судить о себе по имени, и только близкие люди могли узнать, что за человек скрывается за этой обезличенной, сухой, подчёркнуто деловой манерой вести разговор.

Айрис узнала его, может быть, не сразу, но узнала.

Она попробовала снова вернуться к убийству сэра Фрэнсиса, даже взяла блокнот и стала добавлять новые факты в схему, но и это занятие – которое обычно так нравилось! – не смогло её отвлечь, и она всё возвращалась и возвращалась к Дэвиду.

Это так раздражало, что Айрис начала злиться. Не на Дэвида – на себя саму за то, что размечталась и никак не могла взяться за дело.

Впрочем, она не раз уже говорила себе, что это не её дело, а дело полиции. Но у полиции успехи были ничуть не лучше, чем у неё. Они подозревали Ника Этериджа только потому, что он проник в дом с поддельными документами. Но разве это значило, что и убил тоже он?

Конечно, мог и он, Айрис этого не исключала, но зачем?

Айрис вырвала из блокнота пустую страничку и закрыла всю ту часть схемы, что относилась к «Ворону вещей» и Питеру Этериджу. Представим, что они ни при чём. Какие новые закономерности она видит?

Никаких. Всё стало ещё хуже.

А если закрыть ту часть, в самой середине, где располагалось всё связанное с книгой?

Снова полная бессмыслица.

Книгу нельзя было исключать из уравнения. Она, пусть и непонятным образом, но хотя бы как-то связывала части схемы воедино.

И надпись, эта странная надпись…

24 ноября 1964 года.

Что, если в этот день всё же что-то произошло? Что-то, о чём ей никто не рассказывает. Без этого знания ей никогда не разгадать эту тайну.

А что, если надпись не имеет значения? Кто-то украл «Ворона вещей» из комнаты Айрис (и Джулиус клялся, что это сделал не он), а в нём не было автографа. Возможно, книга была важна сама по себе. Какая-то мелочь, вроде ручек в виде желудей, на которую обратят внимание лишь некоторые.

Ах да, жёлуди! Они вообще никуда не вписывались.

Джулиус клялся, что и к уничтожению книги с автографом тоже не имел отношения. Но что, если он лгал? Если сделать такое предположение, то получалось… Снова ничего не получалось. Разве что Джулиус на самом деле разгадал шифр, понял, каким образом книга приносила деньги, и решил её уничтожить, чтобы секрет остался известным лишь ему одному. Но деньги лорд Шелторп получал путём шантажа. Получается, что его сын узнал причину? И зачем тогда ему убивать сэра Фрэнсиса, гусыню, несущую золотые яйца?

И всё равно оставалась книга, которая исчезла из комнаты Айрис.

Надо будет в следующую же поездку в Лондон обойти букинистов и найти ещё одну копию «Ворона вещей». Дэвид сказал, что ему повезло в третьем или четвёртом магазине.

Он обходил их ради неё.

От этой мысли в груди разливалось тепло, словно она выпила что-то горячее, сладкое и терпкое.

Айрис раздражённо тряхнула головой – опять эти детские мечтания!

Она вдруг заметила, что, пока сидела за столом, на улице стемнело. Маленькая лампа не справлялась, и угольная темнота затопила всю комнату, оставив только жёлтый круг света вокруг стола.

Айрис встала, чтобы задёрнуть шторы. Она обогнула стол и подошла к окну, потянула одну портьеру – та поддавалась плохо, сдвигалась еле-еле, – взялась за вторую, а потом замерла.

На другой стороне двора, в окнах Осеннего крыла дома блеснул свет. Блеснул и исчез.

Айрис сначала подумала, что ей показалось, что она увидела отблеск на мокром после вечернего дождя стекле, но через несколько секунд точка света появилась в следующем окне.

Айрис почти прижалась к стеклу, но от её дыхания оно сразу же начало запотевать, и пришлось отойти подальше.

Огонёк, бледный, почти белый, снова мелькнул и через пару секунд исчез.

Что и кому могло там понадобиться?

Айрис никогда не была в том крыле, но так как почти всё в этом доме строилось с маниакальной симметричностью, то могла предположить, что почти весь первый этаж занимала Осенняя галерея с портретами Шелторпов. Но огонёк, который теперь пропал окончательно, перемещался в окнах второго этажа. И если она ещё могла вообразить, что кто-то мог захотеть полюбоваться на портреты или, к примеру, прикинуть, какие из них можно продать, то что было делать в такое время, в полной темноте, на втором этаже?

Айрис долго стояла у окна, поджидая, не покажется ли огонёк снова – вдруг она сможет рассмотреть того, кто светил фонарём? – но окна оставались безнадёжно чёрными. Она не знала, сколько так вглядывалась в тьму, наверное, не меньше пяти минут, – пока не поняла, что замёрзла.

Она запоздало сообразила, что надо бы запомнить, в каком из окон видела свет, а теперь не могла с точностью определить нужное место. Единственное, что она могла сказать, – что свет был виден примерно посередине бокового крыла, и он приближался. То есть человек с фонариком двигался к главному крылу.

Айрис развернулась и вышла из комнаты. Если она сейчас пойдёт по второму этажу в сторону Осеннего крыла, то встретит этого человека. Конечно, это может оказаться миссис Миллс, проверяющая, не потекла ли снова крыша или ещё что-то в этом роде, но Айрис думала, что это кто-то другой и что ходил он по дому с другими целями. Но вот с какими? Что-то прятал в заброшенных комнатах, как Джулиус прятал тетради отца? Но что? Похищенную у Айрис книгу? Оружие?

А что, если он не прятал оружие, а забирал его из тайника?

Айрис остановилась перед дверью в боковой коридор. Сердце стучало сильно и неровно, разгоняя по венам не жар, а боязливый холод.

Она не знала, кого встретит и как этот кто-то отреагирует на её появление. Что, если убийца не Селлерс и не Доминик Томпсон? Что, если это он сейчас крадётся по тёмным безлюдным коридорам. Но кто?

Джулиус? Всё, что он наговорил, могло оказаться неправдой. Леди Шелторп? Леди Изабель?

Господи, что ей делать? Позвать на помощь? Кого? Дэвида? Но она и его тоже подвергнет опасности.

Айрис сделала шаг назад. Это было первой трусливой уступкой своему страху, а потом…

Потом она вернулась в свою комнату и заперла дверь.

Она села на край кровати и обхватила себя руками. Она чувствовала стыд за то, что ей