Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

– Новембер! – еще раз восклицает Ханна, со смехом разводя руками. Та с озорным видом подмигивает и в этот момент так сильно напоминает Эйприл, что у Ханны сжимается сердце.

– Вы одна, правильно? – уточняет регистраторша.

Ханна кивает, мысленно сожалея, что с ней нет Уилла. Люкс! Возможно, до рождения ребенка другого такого шанса порадоваться шикарной обстановке не предоставится.

Поднявшись наверх, она изучает номер, в то время как вежливый носильщик показывает ей, где включается свет и как открыть дверь на балкон. Когда он уходит, Ханна на минуту ложится на кровать, купаясь в ощущении роскоши, затем отправляет Уиллу в «Вотсап» несколько фото с подписью: «Как жаль, что ты не со мной».

Когда она начинает обдумывать следующий шаг, в дверь стучат. Ханна открывает. На пороге Новембер.

– Приветик, – с улыбкой говорит она. – Неплохо было бы обсудить наши планы. Сейчас… – смотрит она на экран телефона, – …почти четыре. Мы идем на ужин к Эмили, верно?

– Правильно. В семь вечера. К ней домой.

– Значит, экскурсия в Пелэм у нас завтра после обеда?

– Да, а после пьем чай с доктором Майерсом.

Новембер с серьезной миной кивает:

– Тогда…

Жужжит телефон Ханны. Пришло сообщение от Уилла: «Завидую!»

– Извините, – смущенно улыбается Ханна. – Что вы говорили?

– Я хотела сказать, тогда в котором часу мы выдвигаемся? Я полагаю, вы хотите поваляться на кровати перед ужином?

– Есть такое дело, – неожиданно отвечает Ханна. Обычно она не любит торчать в номере, однако сейчас чувствует усталость, хотя всего лишь долго просидела в поезде. Болит спина, внизу живота ощущается непривычное покалывание, возможно, вызванное тем, что она весь день мало двигалась.

– Хорошо. Я приду за вами в полседьмого. Судя по карте, нам вряд ли придется идти пешком больше получаса.

– Скорее меньше. Оксфорд не так велик. До скорого.

– До скорого, – отвечает Новембер и, к полной неожиданности Ханны, наклоняется и целует ее в щеку. – Спасибо вам, Ханна.

– Ну что вы! Мы обе не развлекаться сюда приехали.

– Я знаю, просто… все время, пока Эйприл была в Оксфорде, я просилась пожить с ней, а после того, как ее убили, фантазировала, как здорово было бы, если бы она разрешила. Заявиться без спросу я не отважилась. Ясно, что вам непросто сюда возвращаться, но мне… я рада, что приехала. И рада, что со мной одна из подруг Эйприл. Это правильный шаг. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Да, понимаю, – с тяжелым сердцем отвечает Ханна. Ей хочется с благодарностью пожать руку Новембер, но они, пожалуй, еще не настолько сблизились для подобного жеста. – Я тоже рада, что вы приехали. Я… скучаю по вашей сестре. А вы…

«А вы помогаете мне чувствовать, что в какой-то степени Эйприл рядом», – хочет сказать Ханна, однако замолкает в неуверенности, не зная, как Новембер воспримет ее слова, не ощетинится ли от мысли, что в ней видят копию сестры. Новембер действительно очень похожа на Эйприл, но она не тень и не примитивная имитация образа сестры, для этого Новембер слишком самостоятельная личность. Но в то же время у них так много общего, что чувствуется незримое присутствие Эйприл.

– Не знаю. Мне кажется, что она тоже здесь, с нами. Надеюсь, вы не видите в этом ничего странного, – наконец произносит Ханна.

Новембер лишь грустно улыбается и качает головой:

– Нет. Меня с детства преследует призрак Эйприл. Мысль, что он является не мне одной, даже успокаивает.

После

– Просто невероятно, – повторяет Эмили.

Они сидят на диване в квартире Эмили, пьют белое вино (в бокале у Ханны лимонад), и после получасового неловкого разговора ни о чем короста многолетней разлуки начинает спадать. Ханна не видела Эмили лет пять. Та почти не изменилась, по-прежнему порывиста и нетерпелива, остра на язык, неистово амбициозна под маской самоиронии. («Ах, ты об этой статье? Боюсь, ее прочитали всего два человека, и один из них я».) Эмили закатывает глаза, когда речь заходит о последнем наборе студентов. Поговорили об исследованиях Эмили, о работе Новембер («Чем, собственно говоря, занимается инфлюенсер? – поинтересовалась Эмили. – Это слово смахивает на термин из лаборатории физики»), о беременности Ханны.

Ханна рассказала Эмили о встречах с Райаном и Хью, о том, насколько Уиллу надоело работать бухгалтером. В ответах Эмили звучит намек, что Уилл бестолково распорядился оксфордским дипломом, хотя вслух она этого не говорит.

И вот теперь Эмили сидит с бокалом в руках и качает головой, переводя взгляд с Ханны на Новембер и обратно.

– Что невероятно? – со смехом переспрашивает Ханна.

– Что вы обе сидите у меня на диване. Просто мозги набекрень, как от эпизода «Секретных материалов». С одной стороны, тебе уже под тридцать, и ты беременна, с другой… – Эмили с извиняющимся видом поворачивается к Новембер. – Вам, конечно, не раз приходилось слышать, что вы вылитая Эйприл.

– Да, – отвечает Новембер. – Это одна из причин, по которой я работаю не под фамилией Кларк-Кливден.

– Ага, ясно. – Эмили наклоняется и наполняет бокал. – Мне в этой истории досталась маленькая роль, но всяких чмошников и на мою долю хватило. Даже представить не могу, каково бы мне пришлось, будь я из рода Кларк-Кливденов. Или взять тебя, Хан, – добавляет она примирительно, – с какой легкостью колледж в твоем случае умыл руки! В принципе, он так поступили со всеми нами, но ты особенно пострадала. Просто отправили тебя на все четыре стороны.

– То же самое говорил Хью, – вспоминает Ханна. – Он считает, что в наше время назначили бы психолога, когнитивно-поведенческую терапию, а тогда – как он выразился? – «Выше нос, мы не будем слишком придираться к вам на экзаменах».

– И не придирались, – сухо заметила Эмили. – Я не заслужила высшей отметки, а Хью наверняка провалился бы, если бы не смерть Эйприл. Я не собираюсь утверждать, что ее смерть – луч света в темном царстве. В таком темном царстве вообще не может быть никаких лучей, но то, что в Пелэме он все время сдавал экзамены с большим скрипом, неоспоримо. Если честно, я сомневаюсь, что Пелэм был ему по зубам.

– Сомневаешься? – искренне удивляется Ханна, хотя удивляться не следовало бы. Она помнит вечно озабоченную физиономию Хью, частые жалобы на сложность заданий и то, как в день гибели Эйприл он признался, что боится провалить экзамены и подвести родителей. В то время она считала Хью просто нервным перфекционистом, выбравшим слишком трудный предмет. Теперь, вспоминая, думает: может, Хью действительно не тянул? Предательская мысль. – Его бы вообще не приняли, будь это