Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Они выходят из тени, отбрасываемой офисом главы колледжа, на залитый солнечным светом Новый двор, и доктор Майерс останавливается.

– Как вам, возможно, известно, а Ханна знает наверняка, это корпус, где находится… квартира вашей сестры. – Провожатый пытливо смотрит на Ханну с Новембер, словно не зная, как лучше сформулировать вопрос. – Вы хотите?..

«Вы хотите увидеть место, где убили вашу сестру»? – вот тот вопрос, который он не решается задать.

– Да, если можно, я хочу увидеть ее квартиру, – решительно произносит Новембер. – Но, если нельзя, я пойму.

– Вообще-то в разгар семестра попасть в жилище студентов не так просто, однако в данном случае квартира, да и весь подъезд были отведены под служебные нужды. Э-э… после смерти вашей сестры.

– А-а, – понимающе откликается Новембер. Вполне разумное решение. Подъезд номер 7 наверняка приобрел среди студентов дурную славу. Трудно вообразить, чтобы какая-то мать согласилась на размещение дочери-первокурсницы там, где убили студентку. – Понимаю. В таком случае я осмотрела бы квартиру. Ханна, возможно, предпочтет сделать передышку. – Она поворачивается к спутнице, вскинув бровь. – Не хотите посидеть здесь, пока профессор Майерс будет показывать мне квартиру Эйприл?

«Да», – тянет ответить Ханну. У нее болят ноги. В животе, реагируя на скачки пульса, нервно дергается ребенок. Новембер намеренно дает ей возможность остаться.

– Нет, – с усилием отвечает Ханна. – Я тоже пойду.

Проделав такой длинный путь, нельзя поворачивать назад.

Когда они идут по краю двора, ее охватывает странное чувство нереальности происходящего. Они втроем направляются к месту, где Ханна пережила худшее событие своей жизни, но хруст гравия под ногами навевает радостные воспоминания. Ханна вспоминает, как она и Эмили устраивали вылазки на берег реки. Видит скамью, на которой однажды летним вечером Райан вырезал свое имя, арку, ведущую в подъезд номер 3, которую какой-то находчивый студент украсил к Неделе благотворительности. Солнце скрывается за горизонтом, по периметру двора зажигаются фонари. В сгущающихся сумерках фигуры людей приобретают нечеткие очертания. Ханна представляет, как студенткой ходила тут зимними вечерами вместе с Эйприл и Хью.

Она и Новембер движутся за доктором Майерсом ко входу в подъезд номер 7. Камни под подошвами умиротворяюще шуршат. Вот и шаг в темноту, как прежде, с задержкой, мигая, срабатывает освещение. В лестничном колодце гуляет все то же эхо. Доктор Майерс останавливает непрерывный поток слов, словно ему неловко продолжать разговор. Они проходят мимо квартир номер 1 и номер 2, где наклейки с фамилиями студентов заменены новыми – «Склад» и «Приемная комиссия», поднимаются выше. Некоторые двери открыты, внутри Ханна видит не студентов и кровати, а рабочие столы и сотрудников администрации, занятых миллионом служебных дел.

Дверь в квартиру на верхней площадке закрыта, доктор Майерс тихо стучит.

– Войдите, – раздается женский голос с йоркширским акцентом. Доктор Майерс толкает дверь и на входе придерживает ее, чтобы пропустить Ханну и Новембер. Внутри стоят два пустых рабочих стола и несколько шкафов для документации. Женщина у окна натягивает пальто.

– А-а, привет, Горацио. Чем могу помочь? Я как раз собиралась уходить.

– Привет, Дон. Это моя бывшая студентка Ханна. – Он делает жест в сторону Ханны. Женщина вежливо кивает. – Я проводил для нее экскурсию. Она пожелала увидеть свою старую квартиру. Мы не помешали?

– Вовсе нет. Я же говорю, что собиралась уходить. Запрешь дверь после меня?

– Разумеется. – Доктор Майерс забирает ключи и отвешивает небольшой поклон. – Оставить у консьержа?

– Спасибо, ты просто прелесть. Извините, я не могу задерживаться, надо детей забрать у няни. Увидимся в понедельник. Приятно было познакомиться.

– Желаю хорошо провести выходные, Дон.

Ханна отступает в сторону, пропуская женщину, и только тогда входит в квартиру. Прошлое наваливается на нее громадой воспоминаний.

– Боюсь, квартира покажется вам сильно изменившейся, – говорит доктор Майерс, но его голос звучит где-то далеко, не проникая в сознание Ханны. Здесь она, Эйприл и остальные играли в карты на раздевание в первый вечер учебного года. Эту отметину на дубовом подоконнике оставила самокрутка Эйприл с марихуаной. А это – Ханна касается рукой старой деревянной притолоки – дверь ее спальни.

– Доктор Майерс? – Звук собственного голоса странно звучит в ушах Ханны, он слишком резок, отрывист, впрочем, ей сейчас не до того. – Доктор Майерс, не могли бы вы на минутку оставить нас одних?

– Э-э, я… – Доктор Майерс бросает взгляд на лэптопы и папки с документами и почти против воли на то место на полу, где нашли мертвую Эйприл.

Наступает неловкое молчание, все смотрят на ковер перед камином.

Интересно, о чем сейчас думает доктор Майерс? Вспоминает о содеянном? Почему-то здесь, в его присутствии, очень трудно поверить, что убийца именно он. Человек, хладнокровно убивший юную девушку, по идее должен быть окружен аурой зла, иметь виноватый вид, не так ли? Однако Ханна ничего подобного не замечает. На лице профессора написана лишь бесконечная грусть, которую разделяют и Ханна с Новембер.

Словно приняв решение, доктор Майерс кивает:

– Да, конечно. Можете не торопиться.

Он, пятясь, выходит за дверь, и становится совсем тихо. Наконец, Новембер делает прерывистый выдох.

– Здесь? – спрашивает она.

– Здесь.

– Не ожидала, что это… так сильно на меня подействует. Думала, вы испытаете потрясение, а для меня это будет комната как комната. Но все не так.

– Да, не так, – отвечает Ханна.

Хотя помещение похоже теперь на офис, здесь жила и смеялась Эйприл, здесь она училась и спала. И здесь умерла.

– Которая из комнат ее?

– Эта. – Ханна указывает на дверь слева от окна. Она подходит и открывает ее, почти ожидая увидеть комнату в том состоянии, в каком ее оставила Эйприл. Разумеется, помещение, как и все остальные, превращено в офис. В бывшей спальне стоит письменный стол размером больше двух других, висит доска с пометками, громоздятся ящики с документами. Комнату, очевидно, занимает начальник небольшого отдела.

– Кровать Эйприл стояла вон там. – Ханна показывает место. – Стол был здесь, а тут – кресло, привозное. У Эйприл практически не было ничего из казенной мебели за исключением кровати и платяного шкафа. И в спальне всегда царил кавардак. Повсюду валялась одежда, лак для ногтей, недописанные сочинения.

«И таблетки», – приходит мысль.

Новембер, нервно усмехнувшись, кивает.

– Вполне могу представить. В ее комнате у нас дома всегда царил бардак. Уборщица пыталась время от времени наводить там порядок, после чего Эйприл бегала по дому и жаловалась, что ничего не может найти. Полный бред, конечно, поскольку она и так никогда ничего не могла найти, всегда бросала вещи где попало.

Новембер подходит к окну, смотрит на крыши Пелэма, шпиль