Современный российский детектив - Анна Майская

Красивая баба, видная, любительница хмельного и мужичьего племени. Тогда у нее разыгрался роман с Петровичем, так как Григорий внезапно попал в больницу и ему сделали операцию аппендицита. Остановились у домика с палисадником, без ограды. Корова, куры, гуси важно выхаживали вокруг неогороженного жилья. Правда, выход на дорогу был огражден и все это рогатое, пернатое и хрюкающее войско не могло выскочить перед машиной.

Толстенная бабка выкатилась на двор. Ее ручищи напоминали бревна, гора-живот не давала наклониться и она, переваливаясь с боку на бок, окликнула пассажиров в машине.

— Вам чего? Спирту, молока?

— Нам бы Антонину увидеть, Красникову.

— А зачем она вам понадобилась? — спросил неприветливо живой баобаб.

— Привет ей надо передать от одного друга бывшего.

— И что это за привет? — поинтересовалась она.

— Пригласите в гости, увидите.

— Заходите, кому жалко.

Дом-коттедж, запущенный снаружи и изнутри представлял себе жилище с некрашеными, вернее давно облезшими полами, деревянными скамейками у длинного стола, ведрами, стоящими на полу. Ни малейшего желания проходить дальше у гостей не было.

— Это у нас кухня, — проходите.

Дальше была более или менее чистая комната. Половики домотканые, старый сервант, полумягкие ободранные стулья.

— Присаживайтесь. Налить чего-нибудь?

— Можно, — ответил Григорий. — Пить ужасно хочется.

— Наташка, — прокричала хозяйка, — принеси чаю и спирта. Да огурцов и хлеба прихвати.

— У нас есть с собой закуска, — сказал Миша и проворно нырнул на улицу в багажник машины.

Вскоре он принес несколько банок мясных и рыбных консервов, сыр, колбасу.

— Вот это другое дело, таких гостей встречать одно удовольствие.

На столе появились стаканы, общепитовские вилки, пачку салфеток Миша захватил с собой. Гости представились хозяйке и ее востроглазой с короткой стрижкой дочери.

— Антонина. Наталья.

Значит все-таки Антонина, в жизни бы не узнал в этой бабище непоседливую Тоню. Она его тоже не узнала. Выпили за то, за се. Миша спросил:

— Вы не знаете, проживает ли здесь Бендер Оксана Остаповна, она когда-то работала нянечкой в больнице.

— Живет. Со мною по соседству. Прихварывает. Все больше дома по хозяйству управляется.

— Она замужем?

— Была много раз, только ни разу официально. Когда-то ее соблазнил один больной дальнобойщик, случайно попал по дороге на операцию в их больницу, она дочь родила от него. А чужой ребенок кому нужен? Так и кукуют одни.

— Дочь тоже не замужем? — поинтересовался Миша.

— Нет. Ее женихи боятся, бойкая очень. Укротить невозможно.

— А у вас большая семья?

— Пять дочерей?

— А муж где работает?

— Муж объелся груш. К чему мне еще одного иждивенца. Сейчас мужики лядащие, смотрят, что им жена принесла.

— Так уж все и лядащие, — обиделся Петрович.

— Хорошие — все пристроены, а бросовых — нам не надо.

— Так ведь дети откуда-то появляются.

— В охотку побалуешься с мужичком, какой тебе понравится, а там не аборт же делать. Раз завелось, значит — рожай. Вот и нарожала я себе пятерых.

— Сколько старшей лет?

— Наташке? Двадцать, а младшей семь.

— Живется трудно?

— Как придется. С голоду не помираем и по миру не ходим, Слава Богу.

Петрович успокоенно откинулся на стуле. Они тут были лет двадцать шесть назад, не меньше. Значит все в порядке.

Антонина глянула в окно.

— А вон, видите на дороге женщину, это и есть Оксана Остаповна. Позвать?

— Можно.

— Через несколько минут черноволосая женщина, с приятным лицом лицом, подтянутой фигурой, хорошо сохранившейся вошла в комнату и поздоровалась с незнакомыми людьми и хозяйкой. Без церемоний присела к столу. Ей тоже налили рюмку.

— За вас, Оксана Остаповна, — сказал Григорий Сергеевич.

Она внимательно посмотрела на него, но невозможно было понять узнала она его, или нет. Поговорив немного и выяснив, что гости желают остановиться на ночлег и пробыть в городе несколько дней, спросила:

— Желаете, можете ночевать у меня, но за оплату. Нынче трудные времена и приходится крутиться, чтобы прожить.

— Мы согласны. Скажите сколько?

— Договоримся. Идемте.

Вся честная компания вскоре расположилась в трех уютных комнатах, хорошо обставленных и чистых.

— Небось не понравилось у соседки? — спросила она Григория.

— Где чище, там лучше.

Гостям была отведена большая комната. Там стоял диван и кровать. Для Миши нашли раскладушку. Григорий внимательно следил за хозяйкой, та иногда ловила его взгляды, но виду не подавала.

— Гордая, — подумал он. — Какая раньше была жгучая любовница.

Он вспомнил, как много лет назад они остановились на ночлег и у него начался приступ аппендицита. «Скорая» увезла его в больницу. Срочно сделали операцию. Шов плохо зарастал, и его выписали только на десятый день. Рана открывалась, гноилась и необходимы были перевязки. В больнице он и познакомился тогда с Оксаной, еще девчонкой. Она ухаживала за ним сорокалетним с гаком больным и незаметно поддалась искушению. Это произошло у нее дома, где ему пришлось жить еще две недели в этом городишке. Понравился он ей своей непосредственностью, интересными рассказами и она, влетела «в любовь» плотскую, с сильными объятиями и жаркими уверениями в любви. Родителей своих едва помнила. Сама она была сирота. Утверждали, что является дочерью прототипа Остапа Бендера, знаменитого персонажа, которого ей видеть не довелось, имевшего любовную связь с ее матерью. Мать подтверждала этот факт, но говорила, что отец никогда не обещал ей жениться.

— Я свободный художник, и в женщине люблю прекрасное, но как только женишься на ней, цветок превращается в Горгону.

Куда он отбыл после двух ночей любви, для матери Оксаны всю жизнь было загадкой, которую она не пыталась разгадать. Дочь любви, Оксану, мать отдала в приют. Так с пятилетнего возраста девочка училась жить самостоятельно. После выхода из детдома ее устроили в больницу нянечкой. Никто ею не интересовался, никому она была не нужна и тихонько мечтала о принце, который найдет ее и полюбит. Встретив оперированного, беспомощного ловеласа Григория она приняла его уверения искренне, а желание любить за саму любовь.

Время жарких объятий прошло незаметно. Пришло время расставаться. Григорий, много повидавший на своем веку, чуть было не забрал с собой эту черноглазую девочку, страстно влюбленную в него. Но, подумав, что он будет постоянно в рейсах, а она всегда одна, попрощался, обещал приехать за ней при первой же возможности, и она осталась у дороги махать вслед уходящей машине ручкой, молодая, беспомощная. Григорию стало жалко ее, он чуть было не вернулся, но подумал, что лучше заедет