Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская

– А потом ваш брат что-то обнаружил в книгах Этериджа? – спросила Айрис.

– Да, описание леса у озера, какой-то диалог, почти в точности повторивший разговор Генри с Родериком. Генри в письме упоминал про часослов, который они с Родериком рассматривали в детстве, но я этого отрывка в книге не нашла.

– Это из другой. Из «Луны-близнеца».

– Жаль, что я её уже не прочитаю. Это единственное, о чём я жалею, Айрис Розмари. И ещё о том, что верила им… Своему брату и Фрэнсису. Оба меня предали. Родерик поехал в Этеридж-Хаус, узнал, что произошло, и взялся передать письмо Генри мне. Генри подумал, что теперь, когда мы оба немолоды, а он умирает, вреда от правды уже не будет. И знаете, что сделал мой замечательный брат? Он то ли уничтожил письмо, то ли спрятал, а Генри сказал, что я прочитала и сказала, что сейчас это всё бессмысленно и не желаю ему отвечать. Кстати, не уверена, что это была идея Родерика. Его ум не был практическим. Скорее начитанность, чем настоящий ум. Мне кажется, ему просто не пришло бы в голову, что из этой ситуации можно получить выгоду для себя. Скорее всего, он просто решил сначала пойти к Фрэнсису. В конце концов, тот жил рядом, они постоянно общались. Думаю, Фрэнсис уговорил его не рассказывать мне про Генри и пообещал, что не останется в долгу. Не знаю, так ли это было или я просто хочу оправдать своего брата, а Фрэнсиса выставить большим негодяем, чем он был. Ведь чем хуже он, тем больше у меня оснований желать ему смерти… А что было дальше, вам, полагаю, уже известно.

Айрис было известно далеко не всё, поэтому она спросила:

– Я знаю не всё, но про шантаж догадалась. Я нашла в библиотеке чековую книжку, счета за рестораны, за украшения и поняла, что лорд Шелторп получал откуда-то деньги, кроме обычных доходов.

– Рестораны и украшения? – насмешливо переспросила леди Изабель. – Ещё скачки, я полагаю? Вот этих подробностей я не знала. Я и про шантаж-то узнала только на лестнице. В ту самую ночь, – леди Изабель на несколько секунд прикрыла глаза. – Письмо я прочитала в среду, как раз перед приездом гостей. И я всеми силами старалась избегать Фрэнсиса, потому что думала, что не выдержу и вцеплюсь ногтями ему в лицо, устрою скандал… Никогда такого не делала за всю свою жизнь, но у меня внутри что-то клокотало. Такая ярость! Как у дикого зверя. Фрэнсис словно что-то почуял и, наоборот, старался со мной поговорить, остаться наедине. А я хотела дождаться, когда закончится вся эта мука с завещанием, гости разъедутся, и вот тогда я… Не знаю, чего я хотела! Не убить, конечно! Я хотела сделать с ним что-то такое, чтобы ему было так же больно, как мне! Потом ещё и муж рассказал мне кое-что. Я не могла говорить с Фрэнсисом, физически не могла, а он, как нарочно, преследовал меня. Может быть, боялся, что я уеду с Домиником. Не знаю. Фрэнсис так гордился своей любовью ко мне! Подозреваю, он любил эту идею, легенду о негаснущей любви, куда больше, чем когда бы то ни было любил меня. Меня он никогда не любил. Сейчас я это вижу. Я была для него ценным призом, не более того. Он… – леди Изабель покачала головой. – Ох, я не об этом хотела вам рассказать, а про шантаж. Про шантаж я сначала не знала. Я прочитала письмо и никак не могла понять, почему Родерик скрыл всё от меня. Решила, что он щадил меня, берёг, не хотел делать больно. Вот что я подумала. Никак не про деньги. А про шантаж сказал Фрэнсис… Он пришёл ко мне ночью, когда все спали. Хотел поговорить. Неделю назад я пустила бы его в свою комнату, но тогда уже не могла. Меня захлёстывало отвращением и ненавистью, когда я думала, что он будет касаться моих вещей, сядет на моё кресло… Я согласилась поговорить, но снаружи. Мы поднялись на третий этаж, там было меньше занятых комнат. К тому же у Гвендолин сон очень чуткий, она могла проснуться. Не знаю, что я рассчитывала от него услышать, зачем я с ним пошла! Я даже не собиралась говорить ему, что всё знаю про Генри. Но я, конечно же, не сдержалась. После письма, которое я постоянно перечитывала, после того, что сказал Доминик… У меня и без того нервы никуда не годились, а в ту ночь… У меня по рукам и ногам точно бежало электричество, так меня колотило. И я сказала ему. Сказала, что всё знаю, знаю про этот подлый, низкий обман, а Фрэнсис начал говорить, что сделал это ради любви ко мне, чтобы меня защитить, потому что желал мне счастья. А потом он сам сказал про шантаж, потому что считал его доказательством своей любви. Он почти гордился этим! Вы можете представить это, Айрис? Гордился! Сказал, что Родерик шантажировал его, а он платил, и платил, и платил… «Знаешь, сколько денег я отдал ему ради тебя?!» – вот что он мне сказал. «Понимаешь, как я тебя люблю?» Он похвалялся тем, что обманывал меня, и тем, сколько денег потратил… Они оба, и Фрэнсис, и мой брат, только и говорили о том, как любят меня, а на деле обоим было на меня плевать. И если до того я ещё сомневалась в словах Доминика, думала, что он просто врёт и пытается рассорить меня с Фрэнсисом, то теперь я уже не сомневалась. Он был способен на любую низость ради своей «любви», – леди Изабель с презрением выплюнула последнее слово.

– А что вам сказал Доминик, то есть мистер Томпсон? – спросила Айрис. Леди Изабель уже несколько раз упоминала про это, и Айрис начинало казаться, что это ещё одно важное ответвление истории, про которое она совсем ничего не знала.

Леди Изабель сидела неподвижно и молчала, словно не слышала вопроса. В её глазах, недавно болезненно-ярких, снова ничего не отражалось. У неё истощились все силы, и она замерла, как механическая игрушка, у которой закончился завод.

В их первую встречу леди Изабель напомнила Айрис фарфоровую статуэтку, изящную и безупречную – и очень хрупкую.

Фарфоровая статуэтка трескалась у неё на глазах.

– Не стоит