Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь - Татьяна Шарпарь

– А как же, товарищ майор, вдруг он за границу свинтит? Может быть, все-таки арестовать, в смысле, задержать?

Миша никак не мог понять, почему, если преступника подозревают, нельзя сразу его сцапать, ведь уйдет же!

– Нет, товарищ лейтенант, будем действовать по закону.

– А женщину искать? А вдруг она – убийца?

Да что же это такое? Чистый детский сад, младшая группа: «А что? А почему?».

– Отставить разговоры, задание у всех есть. За работу!

Алексей выпроводил подчиненных из кабинета и позвонил Наталье.

– Привет, как ты?

– Нормально, – голос звенел радостно, как на пионерской линейке.

Вот ведь привязалась тема младшего брата комсомола, прямо не отодрать.

– Обедала?

– Да, конечно, времени уже почти восемь часов вечера. Я уже и поужинала.

– Ага, конечно. Я скоро приеду. Купить что-нибудь к ужину?

– Хлеб закончился и молока осталось мало. – А вкусненького?

– А вкусненькое я испекла, не скажу, что, – закончила она разговор.

Хотелось домой, но надо было еще закончить одно дело. Он вышел из кабинета, закрыл дверь на ключ и неторопливо двинулся по коридору. В отделе было тихо, только в обезьяннике колготился какой-то задержанный, очень нетрезвый гражданин. Алексей подошел к окошечку дежурного.

– Петрович, дай мне посмотреть сводку за 30 апреля.

– Чего домой не идешь, Алексей Ильич? Тебя ведь там, говорят, дожидаются?

Алексей опешил. Вот так дела! Не скроешься в родном коллективе.

– Откуда информация? – спросил, принимая через узенькую щель журнал регистрации происшествий.

– По воздуху летает, – усмехнулся постоянный дежурный Петрович.

– А ты что ищешь-то? Спроси у меня, я все знаю. – Да я и сам не знаю, чего ищу. Так, – хитро взглянул он, – по воздуху летает.

В журнале ничего особенного не было. Собственно, он ничего и не ожидал увидеть, только вот одна непонятка все-таки обнаружилась, когда он уже собирался окончательно отдать гроссбух дежурному. Под номером четырнадцать значилось два обращения. Сначала, в 10 часов 2 минуты была запись о том, что в квартире 63 дома номер 3 по второму Смоленскому переулку слышны выстрелы и крики. В графе «Предпринятые меры» прочерк. Во второй записи под этим же номером в 10 часов 11 минут сообщалось, что в подъезде дома по адресу Смоленская площадь 11 найден пакет, оставленный на подоконнике между третьим и четвертым этажами. Заявительница – Макарова Анастасия Федоровна, 1933 года рождения, проживающая в этом подъезде в квартире на пятом этаже. Чего бабульку понесло на третий этаж, да еще пешком, непонятно. В соответствующей графе отмечено, что по данному адресу отправлен наряд, который пакета уже не обнаружил, а обнаружил заявительницу в расстроенных чувствах. Оказывается, пакет принадлежал ее ближайшей соседке, лифт в старом доме, как всегда, не работал, а ноша оказалась тяжелой. Вот женщина и оставила пакет, чтобы через минуту за ним вернуться. Добрые милиционеры попеняли пожилой гражданке Макаровой на то, что она не позвонила в отдел, когда недоразумение разъяснилось, и убыли восвояси. Интересно.

– А вот и спрошу я тебя, Петрович.

– Да знаю я, что спросишь. Это ты насчет стрельбы в адресе дом 3 квартира 63. Так не было никакой стрельбы. Мальчишки так шутили.

– Установлено, что мальчишки? – Установлено.

– Кто ездил, где пояснения?

– Так Фомин и ездил. Оттуда отзвонил, что ничего подозрительного нет.

– В квартиру заходил?

– Вот этого я не знаю. Его убили потом, – сообщил он, подумав.

– Так. А кто теперь на участке Фомина служит? – Участковый, что ли?

– Участковый. Какой-то ты недогадливый, я смотрю.

– Не ворчи, тебе это не идет, – огрызнулся Петрович, роясь в каких-то бумагах в ящике стола. – Вот, нашел. Иванов Владимир, старший лейтенант, переведен из Фрунзенского района, стало быть, взамен Фомина.

– Угу. Ну, спасибо, Петрович. Теперь точно домой пойду.

Когда он вышел на улицу, то с удивлением заметил, что, оказывается, стемнело. А он хотел вернуться пораньше. Что-то надо было купить. Ах да: хлеба и молока. Ближайший магазин почему-то был закрыт, и он решил зайти в Смоленский гастроном. Народу было много, все бестолково суетились, тележки постоянно сталкивались, покупатели нервничали. Алексей быстро взял кирпичик бородинского хлеба, белую булку и пакет молока и направился к кассе одной покупки. Вот тут, именно на этом месте, он встретил Наталью и Полину в свой выходной день. А потом все завертелось, затянуло, как в воронку, и ее, и его.

Все-таки он добился своего. Платежную ведомость подписал в шестнадцать часов с какими-то минутами. В семнадцать ноль-ноль банк прекращал выдавать наличные деньги без предварительной заявки, но он позвонил лично управляющему, тот дал команду задержать отправку денег в хранилище, и в семнадцать часов двенадцать минут ведомости были обналичены. Трудность заключалась еще и в том, что половина сотрудников получала зарплату на банковские карточки. Перевести деньги на счета было просто не реально. Именно поэтому и пришлось включать сложный механизм с участием не только банка, с которым работал холдинг, но и Внешэкономбанка, а также банка, которым управлял Анатолий Голицын.

– Ну ты даешь, – это была его первая реакция на путаные объяснения Ивана относительно срочности получения денег.

Затем последовал набор специфических, видимо, банкирских, терминов, из которых Иван должен был понять, что сделать ничего нельзя, а он растяпа и профан.

Иван повторил просьбу еще раз, заверяя Анатолия в совершеннейшем почтении. Тот подумал несколько секунд, а затем предложил идти в известном каждому русскому направлении. Иван озадачился, но попытался еще. В результате сейчас он ехал в своем автомобиле, а по рядошной полосе, параллельно следовал бронированный банковский внедорожник, доверху набитый новенькими пачками купюр. Конечно, не доверху и не совсем новенькими, но ему было приятно думать, что доверху.

Николай Петрович Мельников только крутил головой и цокал языком, когда его срочно везли в банк, почти бегом тащили к нужному окошечку и потом быстро выпроваживали, усаживая рядом с опечатанными мешками с денежными знаками. Он и забыл, как это делается, потому что в жизнь плотно вошли пластиковые карты, и наличные деньги постепенно превращались в некий символ уходящего из сознания социализма. Да еще теперь эти деньги надо раздать рабочим и служащим. Причем быстро раздать. Он уже вызвал в офис Людмилу Ивановну. Она, конечно, поможет, но и только поможет. Так получилось, что ответственным за эти деньжищи оказался не кто-нибудь из бухгалтерии, а именно он – финансовый директор холдинга. И как это ему удалось, молодому этому? И что за спешка такая? Ну, получили бы после праздника свои кровные, ничего бы с ними не случилось. Нет, надо устраивать гонки с валидолом и ошалелыми менеджерами, и это после такого вкусного обеда на банкете! Просто фу как нескладно! Но ничего не поделаешь. Вот уж поговорка кстати. Хозяин – барин.