"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

ночь на Яузе. У меня не было ни секунданта, ни пистолетов дуэльных. Я сказала, что в Москве у меня нет знакомых. А пистолетам Дроздовского я вполне доверяю, полагаюсь на его порядочность. Мы стрелялись на шести шагах.

Клавдий Мамонтов смотрел в ее опаленное жаром простуды, распухшее от побоев лицо. Она снова глотнула из бутылочки микстуру, запивая свой страшный кашель.

– Он прострелил мне цилиндр. К счастью, тот не свалился с моей головы. А я попала ему в руку. У нас оставалось еще по выстрелу. И, возможно, я даже убила бы его… как знать, но этот дурак вдруг рухнул в снег – от боли он потерял сознание и упал в обморок. Настоящий обморок, не тот, что я показала вам в прошлый наш раз.

– Поручик Дроздовский в обморок? – воскликнул Пушкин-младший. – Неудивительно, что он не распространяется о своем противнике и о той дуэли! Но постойте, его же чуть не разжаловали… его перевели из гвардии в захудалый армейский Ахтырский полк.

– Это потому что я написала тайный анонимный донос жандармам. О том, что такого числа состоялась дуэль – они же запрещены сейчас – на Яузе между Дроздовским и… великим князем Николаем Николаевичем. Он как раз был в Москве в то время, я в газетах читала об этом. Дроздовский воевал вместе с ним под Инкерманом в Крыму – он сам нам рассказывал об этом.

– Это невероятно!

– Я написала донос жандармам, что это была дуэль без чинов и званий ради женщины, – повторила Аликс и осушила свою бутылку с микстурой до дна, бросила ее на пол Пожарного сарая. – Конечно, кто из подлых жандармов осмелится расспрашивать героя войны, великого князя, младшего брата государя? А у поручика Дроздовского – рана. Доказательство налицо. Поэтому его выслали из Москвы. Что мне было и надо: удалить его от Макара. Дело не стали придавать огласке. Но поручик такой настойчивый, он отправился за ней сюда, в эту глушь. Он ведь тоже сходил с ума от любви. Я не удивилась, я понимала его как никто, – она поднесла руку к горлу и расстегнула тугой воротник расшитого доломана.

– Меня вы удивляете, Аликс, – тихо произнес Пушкин-младший, который не сводил с Аликс своего взора. – Я, наверное, буду думать о вас весь остаток моей жизни, потому что такая женщина, как вы… Ах, если бы силу вашего духа и вашу отвагу, храбрость направить на что-то другое, кроме ненависти и крови…

– Вы удивитесь скоро еще больше, Александр.

– А шкатулка с драгоценностями? – спросил Клавдий Мамонтов. – Кто же ее все-таки украл? Мертвый конюх?

– Я, – Аликс встала с лавки, на которой сидела, положила руку себе на горло, словно кашель мешал ей дышать. Но она сейчас не кашляла. – Я взяла ее в номере, когда… ну уже после… после всего. Подумала, что если придется бежать, скрываться, то бриллианты и жемчуг пригодятся. Я ее спрятала надежно и не скажу вам где. Все это доказывает, что я действовала хладнокровно, расчетливо и не была ни в исступлении ума, ни в нервном расстройстве, коими у нас любят в судах объяснять и оправдывать преступления по…

Она вдруг тихо осела на пол.

– Снова в обморок упала! – Пушкин-младший бросился к ней.

Ее губы шевелились. Глаза были закрыты, ресницы трепетали.

– По страссссти, – прошептала она. – Ах, господа, право, это такое… merde…

– Аликс! – Пушкин-младший подхватил ее на руки с мерзлого пола.

Но ее рука безвольно повисла, голова запрокинулась назад. Он схватил ее за запястье, проверяя пульс, и…

Мамонтов поднял бутылочку от микстуры, понюхал.

– Лауданум. Это не микстура, это настойка опия, Саша… Она мертва. Отравилась лауданумом на наших глазах.

Они стояли над ней. Затем Пушкин-младший снял с себя накидку и укрыл это бедное истерзанное страстями тело, опустил его на пол.

В Пожарный сарай вошли солдаты и с ними обсыпанный снегом фельдъегерь в мундире.

– Его сиятельство граф фон Крейнц, господин полицмейстер с жандармами только что прибыли, – доложил фельдъегерь. – Они в Присутствии, просят вас, господин мировой посредник, сей же час пожаловать с докладом о событиях, здесь происшедших!

Они последовали за ним через городскую площадь к Присутственным местам. Костры на площади уже погасли. Серый зимний рассвет брезжил в подслеповатых окнах городка. Возле постоялого двора стояли сани и возок: крепостная труппа, осиротевшая без своей хозяйки, суетливо грузила в них весь свой актерский скарб. Старые комедианты возвращались в Москву, чтобы там ждать решения своей судьбы.

Клавдий Мамонтов, глядя на них, вдруг подумал, что пьеса о циклопе Полифеме и нимфе Галатее закончилась. И уже не будет никогда сыграна впредь.

Глава 51

«Он, правда, в туз из пистолета с пяти саженей попадал»

Катя целиком сосредоточилась на дороге – нечасто ей доводилось водить внедорожник. Смотрела в зеркало на них – Клавдий Мамонтов придерживал Дроздова здоровой рукой. А мимо проплывали Бронницы: Ансамбль Присутственных мест, где располагалось ГИБДД, Пожарный сарай во всем своем тайном великолепии, дом ювелирши и старый особняк за забором – дом Ионы Крауха, дом с привидениями, городская легенда – гостиница, трактир, постоялый двор, место убийства, театральные подмостки для старой пьесы, чья-то могила…

Но всего этого Катя не знала. Она просто старалась довезти Циклопа… Дроздова до больницы.

В приемном покое дежурный фельдшер помог им вытащить Дроздова из машины и уложить на каталку.

– Что с ним произошло? – спросил врач.

– Спортивная травма, – ответил Мамонтов. – Занятия карате.

– А у вас что? – врач кивнул на руку Мамонтова.

– То же самое, доктор.

– Сначала на рентген его, потом вас.

Они все вместе переместили Дроздова в кабинете рентгена на смотровой стол, врач осторожно снял с него через голову толстовку, отдал Кате. Затем они перевернули его на живот. Его лицо покрылось испариной. Но он молчал.

Врач закрыл дверь, подошел к компьютеру и включил систему. Катя и Мамонтов ждали результатов в коридоре.

И внезапно дежурный врач пулей вылетел из кабинета. Помчался по приемному покою. Он кому-то звонил на ходу.

– Анна Николаевна, срочно два укола обезболивающего пациенту, которого только что привезли. Быстрее! Сделайте блокаду! Мы представить не можем, какую боль он сейчас терпит.

В кабинет рентгена прибежала медсестра. Катя через распахнутую дверь видела, как она сделала Дроздову два укола в бедро и в поясницу, потом позвала их. И они снова уложили его на каталку, перевернув, выкатили в коридор.

Дежурный врач вернулся с двумя коллегами – все сильно взволнованы.

– Сознание потерял, у него болевой шок, – врач глянул на Дроздова. Черная повязка, здоровый глаз закрыт. – Какое