Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

и Холли тоже. Она снова поговорила с Шивон Хили, которая позвонила Холли в участок из Канады, узнав, что обнаружено тело ее дочери. Последовавший за этим разговор Холли запомнила на всю жизнь. Миссис Хили, как и следовало ожидать, не поверила ей. А потом заявила:

– Ну что ж, раз она мертва, значит, теперь можно и открыть тайну, что она была в колонии для несовершеннолетних.

Холли чуть не выронила трубку:

– Она была в колонии?

– Да, ужасно печальная история. Я никогда не верила, что у Итана хватит смелости ее убить. Мне надо вернуться домой? Пожалуй, нет. Наш отпуск закончится еще до похорон.

И она повесила трубку. У этой женщины ледышка вместо сердца. Ну, конечно, как же иначе. Ее дочь должна была где-то научиться такому поведению.

Не замешана ли мать? Она мгновенно уехала из города, но все знакомые Саттон сходились в том, что мать с дочерью не ладили.

Холли побарабанила пальцами по ноутбуку. Она уже выпила три чашки кофе, и ей очень хотелось прерваться и принять душ, но она должна была посмотреть записи о задержаниях несовершеннолетней Саттон.

Она набрала имя Саттон Хили, но ничего не обнаружила. Попробовала «Шивон Хили», но тоже безрезультатно. Лишь полчаса спустя в недрах системы она нашла запрос о смене имени. Мод Уилсон. Мать Элизабет Саттон Уилсон. Теперь Мод звали Шивон.

Ну и хитрая бестия. Похоже, Саттон унаследовала ее характер.

Холли набрала «Уилсон, Элизабет», и все тут же нашлось. Она открыла файл и начала читать. Через час она оторвалась от компьютера, сполоснула чашку из-под кофе, сходила в туалет и присела на край стола, чтобы подумать.

Саттон Монклер не та, за кого себя выдает.

И Холли это совсем не удивило.

Туман над Сеной

Саттон проговорила два часа. За первый час она рассказала обо всем, что привело к ее побегу из Теннесси, а за второй – обо всем, что случилось после приезда в Париж. Бадо и другие слушали, не прерывая, пока она не перешла к Константину.

– Константин Раффало. Вы видели его документы? Паспорт, водительские права?

– Нет. Но вы сказали, что у вас есть видеозапись с камеры у Сакре-Кёр. Я должна была встретиться с ним там. Вот почему я туда пошла – посмотреть на восход, поработать и встретиться с ним за обедом. Он сам предложил. Может, он есть на видео. А если в том кафе на углу есть камеры, то их можно просмотреть и убедиться, что Константин появлялся там несколько раз. Он в этом замешан. Не знаю как, но я уверена в этом. Если бы у меня была паранойя, я сказала бы, что это Колин Уайлд, и он меня подставил. Но это шаткое предположение.

– Он оставался в вашей квартире один? Вы давали ему ключ?

– Нет, не давала, но это ничего не значит. Он мог сделать дубликат. Мог взломать замок. Мог подсмотреть, когда я ухожу на прогулку или за едой. И вошел, пока меня нет. Я гораздо больше времени провожу на улице. – Саттон пожала плечами. – Это же Париж. Зачем сидеть взаперти, если в этом нет необходимости?

– Очень удобно – человек-призрак, которого вы едва знаете.

– Но это правда, инспектор. Я не горжусь своим поведением, но сказала правду.

Бадо пристально посмотрела на нее и встала:

– Скоро вернусь. Принести вам кофе?

– А чай у вас есть?

Бадо кивнула и вышла.

«Она мне верит, – подумала Саттон, рухнув на стул. – Слава богу, она мне верит».

Через двадцать минут Бадо вернулась. В одной руке она держала кружку с чаем, а в другой – лист бумаги. Она поставила кружку и положила бумагу на стол перед Саттон.

Чай был сладким, горячим и с молоком. Сделав глоток, Саттон почувствовала, как наворачиваются слезы. В точности такой же чай готовил для нее Итан, хотя этот был менее крепким. И все же теплым, сахарным и утешающим, как объятия. Она сделала еще один глоток, а потом взглянула на бумагу.

Это была размытая фотография Константина.

– Это он. Это Константин.

– Вы уверены?

– Да. Где его сняли?

– У Сакре-Кёр. Вы были правы. Он тоже был там утром после убийства. Мне хотелось бы с ним поговорить. Вы знаете, как его найти?

– Нет. Сегодня утром мы расстались. Или вчера утром?

– Вы здесь уже почти двадцать четыре часа.

Неудивительно, что она так ужасно себя чувствовала. Ни сна, ни еды, только чай.

– Значит, вчера. Я сказала ему, что приехала в Париж, чтобы побыть в одиночестве, и не хочу его больше видеть.

– Его это расстроило? Рассердило? Он вам угрожал?

– Нет. Скорее… был разочарован, но не обижен и не возмущен. Он выглядел холодным, но не сердитым. Ушел без скандала. Вы сможете его найти?

– Без серьезной помощи вряд ли.

– Почему?

Бадо шлепнула на стол еще одну фотографию, более четкую. Снято было сверху. Константин, но в то же время не он. У высокого мужчины на снимке были очень светлые волосы и мрачная улыбка. Одет в штаны цвета хаки и голубую классическую рубашку, а в руках черная кожаная сумка.

– Мужчина, которого вы называете Константином Раффало, вчера ночью улетел из аэропорта Шарль де Голль. В Нью-Йорк. Мы позвонили в ФБР. К счастью, они смогут его арестовать. И тогда организуют нам разговор.

– Не понимаю. Он высветлил волосы и улетел в Нью-Йорк?

– Имя он тоже сменил. Или солгал вам. Он улетел по паспорту на имя Трента Даггана. Американский гражданин тридцати пяти лет, родился в Орландо, штат Флорида. Паспорт также выдан во Флориде. Проблема в том, что ни имя, ни адрес, ни номера социального страхования и паспорта не принадлежат ни одному жителю Флориды. Мне нужно взглянуть на паспорт, чтобы сказать точно, но полагаю, его документы фальшивые, как и ваши. И ваши документы выпустил тот же флоридский отдел.

Саттон попыталась уложить все это в голове.

– Он сказал, что его отец – военный. Что в детстве они перемещались по всему миру.

– Похоже, очередная ложь.

Бадо села. Она выглядела усталой. И неудивительно – ведь она провела здесь столько же времени, сколько и Саттон.

– Представьте, что я верю вам, мадам, и вы здесь, потому что попали в беду. Что, по-вашему, я должна сказать начальству? Вы приехали, нашли квартиру, изучили город, начали писать книгу, а потом легли в постель с мужчиной с вымышленным именем, вымышленной биографией и, судя по фотографиям, вымышленной внешностью. Вы совершенно ни в чем не виновны. А все, что произошло с момента вашего