Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

И все благодаря Итану Монклеру. И ее чутью. А Саттон Монклер при личном знакомстве оказалась потрясающей. Как ангел Боттичелли, высеченный из мрамора. Холли могла лишь предполагать, как Саттон выглядит с натуральным цветом волос. Они отличная пара. Незабываемая.

Это дело дало огромный толчок ее карьере. Надо будет купить Монклерам вино или еще что-нибудь.

За ее спиной возникла тень.

Холли заметила ее уголком глаза – быстрое отражение в окне дома, мимо которого она шла.

Ее затылок покрылся мурашками.

Развернувшись, она успела отразить первый удар ножом. Он угодил в плечо. Холли охнула и подняла руки, но нападающий был проворен и застал ее врасплох.

Лезвие снова вонзилось в нее, и на этот раз Холли почувствовала, как оно разрезает живот. Большой нож вошел глубоко. Боли не было, только шок, смятение и внезапная тревога за родителей. Они ведь ждут в ресторане и будут волноваться из-за ее опоздания.

И тут по телу разлился огонь. Холли упала на колени, схватив нелепо торчащую из живота рукоятку. Она услышала слова, а может, они ей почудились, потому что боль была слишком сильная, Холли никогда не ощущала ничего подобного, в нее вторглись, она чувствовала каждый дюйм металла внутри своего тела. Когда она попыталась его выдернуть, ее обдало теплым потоком крови, и она поняла, что умирает.

– Зря ты не оставила меня в покое.

И на этом все.

Признание вины

Да, это сделала я. Конечно я. Все это – моих рук дело. Неужели у вас были сомнения?

И прежде чем с отвращением отвернуться, вы должны кое-что понять.

Эту полицейскую надо было проучить, как и Саттон с Итаном.

Я предупредила ее, а она не оставила меня в покое.

Они не понимали, какой получили дар в лице своего ангелочка. Саттон уж точно, а Итан – возможно. Но если бы они не были так погружены в свою собственную драму, этого бы не случилось. Если бы они вообще на что-либо обращали внимание, этого не случилось бы.

Они будут сильно удивлены, когда поймут, что это была не халатность с их стороны. Что это сделала я. И в глубине души я всегда знала, что должно произойти.

Мальчик ничего не почувствовал. Клянусь. Я не такое уж чудовище. У меня нет желания причинять боль невинным. Нет, страдать должны грешники, родители. И эту боль нельзя смягчить.

Вам будет легче, если я скажу, что это был несчастный случай? Немало людей умирает случайно, так что это вполне возможно. Понимаю, все предпочли бы отвернуться, посмотреть в сторону, любым способом притвориться, что это не было преднамеренным убийством. Но позвольте открыть вам маленький секрет.

Это было преднамеренно.

Где-то глубоко внутри каждого из нас скрыта ненависть, которую мы пытаемся вытеснить. Задавить. Притвориться, что ее не существует. Мы ведь все такие хорошие люди.

Пока не перестаем ими быть.

Пока кто-то не подтолкнет нас к краю.

И тогда мы начинаем действовать. Лишаем кого-то жизни, причиняем боль любимым, нарушаем закон – все мы это делаем. Никто не совершенен. Невиновных нет.

Однажды я попыталась сказать это Итану, чтобы он признался, осознал, что произошло, но он не стал меня слушать. Просто посмеялся, сказал, что я набралась и чтобы убиралась с его чертовой лужайки.

Так он и сказал: «Айви, убирайся с моей чертовой лужайки», причем с тем высокомерным британским акцентом, от которого у большинства женщин становятся мокрыми трусики, а для меня он звучит словно скрежет гвоздя по стеклу.

Конечно, я не невинна. Но если бы он только послушал меня, я избавила бы его от многих душевных терзаний.

И теперь я вновь стою у них на лужайке.

В буквальном смысле.

Вы готовы?

Так начнем.

Покайтесь

– Да ты меня разыгрываешь. Такого быть не может.

Итан протянул Саттон чашку чая. Она сморщила нос и поставила ее на кофейный столик. Вкус чая изменился, во рту появился металлический привкус. Кабинет казался ей слишком маленьким для двоих, но она хотела находиться там со своими книгами, знакомыми вещами, спрятанной в шкафу корзинкой Дэшила. Мир, который она покинула, теперь укрывал ее как плащ. Возможно, она больше никогда его не покинет.

– Грэм говорит, что, скорее всего, Айви – твоя дочь.

– Но она же не в том возрасте. И совершенно на меня не похожа.

– Она моложе, чем ты думаешь. Грэм нашла у нее дома свидетельство о рождении. Она родилась шестнадцатого января 1992 года. Ей всего двадцать пять, хотя она и выдает себя за человека более зрелого. Сразу после рождения ее удочерили. Имя биологической матери на свидетельстве прочесть не удалось, но Грэм отыскала по дате и времени записи в больнице. Все совпадает, Саттон.

Тот самый день. Господи, тот самый день.

– Ты была в тюрьме за… – спросил он.

– За нападение на отчима.

– Так это он ее отец? Ох, Саттон.

– Нет, не он. Чтобы мне не предъявили обвинений, я пыталась выдать его за отца, убедить полицию, что он меня изнасиловал. Но это неправда, и мне все равно не поверили. Я не знаю, кто отец. Я встречалась с парнем постарше, и он пригласил меня на вечеринку. Я знала, что пересплю с ним, мне так отчаянно хотелось повзрослеть, нравиться парням, стать крутой девчонкой. Но у него был немного другой план на вечер. Они с друзьями напоили меня, мы с ним занялись сексом, но потом в комнату зашли его друзья. Я плохо помню. И не хочу вспоминать. Помню только, как после чувствовала себя полной дурой. Это послужило мне хорошим уроком. После этого я взяла себя в руки, но затем поняла, что беременна.

Саттон посмотрела на него со слезами в глазах.

– Теперь ведь ты понимаешь, почему я не хотела ребенка? Мне было тринадцать. Мне хотелось только сделать аборт и забыть обо всем. Я взяла деньги на аборт, но отчим меня застукал, и мы поругались. Я вышла из себя. Я была страшно зла на него. Меня арестовали за воровство и нападение. Джо и Шивон не подписали разрешения на аборт, и мне пришлось родить. Я все это ненавидела. Ненавидела каждую секунду беременности и своего заключения. Это было унизительно, пугающе, мне хотелось, чтобы хоть эта часть моей жизни снова принадлежала мне самой.

– А я ее у тебя отнял.

Саттон крепче сжала его руку.

– Да. И я долго ненавидела тебя за это. Но клянусь, я любила Дэшила всей душой.