Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

простишь меня за глупые мысли, что вдали от тебя мне будет лучше. Теперь, когда мы знаем, что Айви пыталась разрушить нашу жизнь… я не смею просить тебя снова мне поверить. Но если ты хочешь попробовать, то я тоже. А если нет – я пойму.

– А ребенок?

Она улыбнулась:

– Для меня он благословение, отныне и вовеки, что бы ни случилось.

– Так ты его сохранишь?

Саттон кивнула с отрешенным взглядом:

– Да. Мы уже слишком многое потеряли.

Итан встал и вышел.

Саттон вздохнула и выпила чай. Она не винила Итана. Слишком много на него свалилось. «Я думала, ты убил нашего сына, думала, что и меня убьешь, поэтому сбежала и переспала с другим, и да, кстати, теперь я вернулась и беременна, разве ты не рад, ребенок твой!»

Минуту спустя она услышала, как Итан возвращается. Саттон поставила чашку и наклонилась вперед, к двери. А когда увидела его, у нее перехватило дыхание.

В руках у него был тест на беременность, который она сделала перед отъездом.

А рядом, приставив револьвер к голове Итана, стояла Айви с безумной улыбкой на лице.

– Привет, мам. Соскучилась?

Расплата

Айви грубо дернула Итана за руку, втаскивая в комнату. Его лицо посерело. Он пытался что-то сказать Саттон одними глазами, но она не поняла. Она сосредоточилась на Айви, револьвере и крови на ее руке, небрежно стекающей по ладони и исчезающей в рукаве. Откуда эта кровь?

– Так вот, мам, должна сказать, я потрясена. Ты во всем разобралась, да? Написала мою речь, речь главного злодея, и теперь мы подходим к концу. Так ты думаешь, да?

– Полиция…

– Сейчас занята.

Саттон услышала сирены.

– Что ты сделала? Ох, Айви, что ты опять натворила?

– То, что было необходимо. Она должна была оставить меня в покое. А сейчас… – Она толкнула Итана, и он качнулся в сторону Саттон. – Сядьте. Оба. Мы немного поболтаем.

Итан обнял Саттон, его руки были теплыми и успокаивающими. Саттон чувствовала его силу, и это внушало уверенность.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Саттон. – Почему?

Голос Айви был спокойным и жутким, отрешенным и яростным одновременно. Как же они не заметили огонь, пылающий в душе этой женщины, когда говорили с ней изо дня в день?

– Ты понятия не имеешь, чего мне стоило расти без тебя. Я хочу, чтобы ты знала. Чтобы поняла.

– Ты говорила, что у тебя было прекрасное детство…

– В моем воображении. На самом деле это был ад. Меня бросили. Я застряла в жуткой дыре, приюте, потому что меня не хотели отдавать приемным родителям.

– Почему? Что с тобой не так? – спросил Итан.

– Со мной все отлично, – ответила она, прищурившись и повысив голос, и придвинулась ближе. – Со мной всегда все отлично. Такой уж я родилась. Благодаря тебе, мама.

Теперь ее голос звенел, отскакивая эхом от книг.

– Не я тебя такой сделала, Айви. Я приняла тебя, когда ты появилась в городе, без друзей и в одиночестве. Ты пришла после дождя, похожая на едва не утонувшего котенка, и села за мой столик в «Старбаксе», зная, что я сжалюсь над тобой и приму. Я познакомила тебя со своими друзьями, со своей семьей. Позволила войти в мою жизнь. Я разделила ее с тобой, добровольно и с радостью. И чем ты мне отплатила? Накачала моего мужа наркотиками, убила моего ребенка, похитила незнакомку и сожгла ее, и все, чтобы разрушить мне жизнь? Ты больна. Ты безумна, и твоя душа черна.

– Я не сразу ее сожгла, сначала задушила. Это просто расходный материал, средство. Но ты права. Моя душа черна. Того же цвета, как душа моей матери.

– Ты нездорова.

Айви рассмеялась:

– Я давно это знаю. Другие люди сразу это видят и избавляются от меня. А ты нет. Забавно, что именно ты так и не догадалась. Ты такая дурочка. Такая пустышка. Ни на что не способна. Ты пуста. Как и твои глупые дрянные книжонки. Даже Итан считает твои романы дерьмовыми.

– Неправда, – вставил Итан, но Саттон его перебила:

– Я, по крайней мере, честно зарабатываю на жизнь. А чем на самом деле занимаешься ты, Айви? Ты точно не биржевой брокер, как утверждаешь. И все эти командировки, твои истории о поездках, о местах, где ты побывала, и людях, с которыми познакомилась. Все это ложь, верно?

Айви подошла к окну и выглянула наружу.

– Ну, я умею гораздо больше, чем какой-то там брокер. Тебе понравился взлом ваших компьютеров? Ты должна гордиться мной, мама. Ты родила гения. Я знаю о компьютерах больше, чем ты узнаешь за всю жизнь. Больше, чем Джобс и Гейтс, вместе взятые. Я могу сделать с компьютерами все, что захочу. Заставить их атаковать. Собирать информацию. И все это не оставляя следов.

– Но ты оставила следы, – возразил Итан. – Ты поменяла пароль на компьютере Саттон после того, как нашла пароль для меня, и до того, как ноутбук передали полиции. «Итан убил нашего ребенка» – это несколько чересчур, тебе не кажется?

– А мне он кажется очень уместным, и я оставила след, потому что хотела, чтобы ты знал. Неужели вы думали, что я позволю вам закончить эту историю невредимыми? Все прошло идеально. Именно так, как я планировала, с начала и до конца. А теперь – грандиозный финал.

– Вот как? – подняла бровь Саттон. – Так идеально, что полиция знает, кто ты? Они затравят тебя как собаку.

Айви снова засмеялась. Саттон поняла, что она наслаждается происходящим.

– Ты знаешь, мама, однажды меня чуть не удочерили. Я была такой симпатичной. Это случилось, когда мне было девять. Я прожила у них меньше трех месяцев, а потом они отправили меня обратно. Я им не понравилась. Они решили, что во мне есть червоточина. Так они сказали в приюте. Во мне есть «червоточина».

– Могу себе представить, – произнес Итан, но Айви погрузилась в воспоминания и проигнорировала его или не услышала.

Она мягко поглаживала щеку револьвером, лаская себя металлом.

– У них была собака. Ой, только не распускайте нюни, я не сделала псу ничего плохого. Его хозяева были говнюками. Однажды ночью я подложила говяжьи кости им в постель, чтобы пес их покусал. Как вам такая червоточина?

– Ты совершенно не в себе, – сказала Саттон.

Айви мило улыбнулась – эту идеальную улыбку Саттон видела уже сотни раз.

– О да, я такая благодаря тебе. Ты же меня бросила. Я была тебе не нужна. Что за женщина не хочет своего ребенка? А, точно. Ты. Ты никогда не хотела ребенка. Ни