Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

– Я не хочу знать, кто она. Не хочу знать, где она. Просто хочу быть уверена, что у нее все хорошо. Что у нее нормальная жизнь. Что она не урод, как Айви. Что я не сотворила чудовище.

Итан выдохнул с явным облегчением.

– Я прекрасно тебя понимаю, – ответила Холли. – И могу заверить, что она счастливая девушка и прекрасно устроилась в жизни.

– Это все, что мне нужно. Она заслуживает шанс на хорошую жизнь. Вот почему я ее и отдала. Я не хотела разрушить ей жизнь. И не хочу, чтобы мы на нее пагубно повлияли. У нас теперь слишком много тяжелого багажа.

– Останься на ужин, – предложила Саттон, но Холли замахала руками.

– Я обещала Джиму, что зайду, как поговорю с вами. Он собирается открыть вино и поджарить стейки. Да и вам нужно время. Если вдруг передумаешь…

– Я не передумаю. Избавься от этих заметок, Холли.

– Ладно. Ну, я пошла. Хорошего вечера.

Итан проводил Холли до двери. Забрал книгу, которую оставил на крыльце, запер дверь и вернулся на кухню. Погладил Саттон по плечу, и она прислонилась к его теплому боку.

– Ты как? – спросил он.

– Все хорошо. Вообще-то, мне полегчало.

– Эти боль, страх и ужас – все было напрасно.

– Айви не сказала бы, что это было напрасно. Она все равно решила бы, что ее предали. И разрушила еще чью-нибудь жизнь вместо нашей.

– Наша жизнь не разрушена, Саттон.

Малыш заворочался, выражая согласие, и она улыбнулась.

– Ты прав. Это неверное слово. Прости.

– Наверное, тебе нужно время, чтобы все обдумать?

Саттон мгновение помолчала.

– Пожалуй, сейчас мне не стоит об этом размышлять. Может, вместо этого заняться чем-нибудь бездумным? В любом случае мне надо ответить на несколько имейлов. Это подойдет.

Итан посмотрел ей в глаза и, похоже, убедился, что она говорит правду.

– Ладно. Тогда иди. А я буду готовить.

Через двадцать минут Итан открыл дверь ее кабинета и сунул внутрь голову. И улыбнулся, увидев, что его жена лежит перед открытым ноутбуком на диване, задрав ноги кверху. Она захлопнула крышку.

– Ужин готов? – спросила она.

– Через пять минут. Я сделал карбонару. Решил, тебе нужно что-нибудь теплое.

– Отлично. Буду через секунду. Я почти закончила.

* * *

Саттон подождала, когда дверь захлопнется, а потом открыла на ноутбуке страницу соцсети, которая разрушила анонимность в мире.

Фотография была размером с ноготок, но при клике на нее увеличилась на весь экран.

Девушка стояла на пляже, и солнце подчеркивало ее силуэт.

Длинные ноги, как у лани, светло-рыжие волосы. Ее нос был как будто выточен из мрамора – профиль ангела Боттичелли.

Она прикрыла от солнца глаза, но Саттон не сомневалась, что они голубые.

Девушка улыбалась и была полна надежды. Как будто ее ожидает целый мир.

Так и есть. Конечно, так и есть.

Едва касаясь экрана, Саттон обвела пальцем контуры ее подбородка. Эта девушка, эта богиня, безусловно, ее дочь, это так же ясно, как если бы Саттон дотянулась до небес и создала ее из облака.

Никто не должен знать. Это ее тайна. И Саттон унесет ее с собой в могилу.

– Привет, Джози.

От автора

Париж, Франция Май 2014 года

Автор сидит в кафе на Монпарнасе, пьет шампанское и размышляет об убийстве.

За неделю в кафе и ресторанах, на холмах Сакре-Кёр и в недрах метро, в Версале и на шикарных улицах у Триумфальной арки, после многокилометровых прогулок вдоль Сены и в тени сверкающей Эйфелевой башни рождается книга. История о предательстве и опасности. История стремлений и желания. История, сотворенная в простом черном блокноте, которым пользовался Хемингуэй, потому что писатель – романтик, любящий старые добрые традиции.

* * *

Я отправилась в Париж в поисках вдохновения, но не знала, что вернусь с настоящей историей. Страницу за страницей я писала наброски о женщине, одержимой убийством незнакомца в Сакре-Кёр, о том, как ее жизнь идет под откос, когда она не может выкинуть это из головы. Второстепенная история, от которой я никак не могла избавиться, хотя у меня были другие обязательства, касающиеся книги. Я работала над ней каждую свободную минуту, а затем посвятила ей все прошлое лето, пока идея не превратилась в историю, а история – в роман.

Первые пятнадцать месяцев своей жизни он носил соответствующее, если не сказать банальное, название – «Парижский роман». Со временем оно стало более злым, плотским и реальным: «Обмани меня». Гораздо более выразительное название, вы не находите? И уж точно более подходящее для этой истории.

В прошлом году я снова побывала в Париже, чтобы передать то волшебство, которое чувствовала, когда начала работу над книгой. Большая часть этой истории была написана там, куда любил захаживать Хемингуэй. В этих мрачных барах и солнечных кафе есть своя энергетика; духи мастеров пера продолжают жить для тех, кто хочет почтить их память. Не сомневаюсь, что их присутствие повлияло и на мои слова.

Роман «Обмани меня» стал огромным вызовом, самым серьезным за всю мою карьеру. Я по-новому расправила крылья. Мой дневник полон резких поворотов и новых идей, многие из которых я отбросила по мере развития сюжета. Несколько блокнотов заполнены заметками, планами и фрагментами диалогов. Очень забавно читать эти зарождающиеся мысли; энтузиазм совершенно очевиден. Даже сейчас, спустя несколько месяцев после завершения работы, он просачивается сквозь страницы.

Я так рада поделиться с вами историей Итана и Саттон. У меня была определенная цель – выйти за рамки своих возможностей. В ежедневном списке дел у меня всегда была запись со звездочкой: «Сделать еще один шаг с “Обмани меня”». Так я и поступала. И рада взять вас с собой.

Дж. М. Хьюитт

Прекрасная новая жизнь

Джоан Дейли, с любовью

© Издание на русском языке. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Пролог

Невозможно смириться с тем, что тебя хотят утопить в ледяном озере. Сначала тело немеет от холода, отяжелевшая одежда тянет на дно. Потом начинаешь задыхаться. Легкие пронзает нестерпимая жгучая боль.

Я тону!

Ясно одно: сейчас все кончится. Эта мысль заставляет сдаться, вверить себя стихии, но инстинкт самосохранения побеждает.

Исступленно бьешь ногами и руками, повинуясь внутреннему голосу, который зовет наружу, чтобы вдохнуть полной грудью. На мысли о чем-либо еще – о холоде, сырости, снеге, даже о человеке, напавшем на тебя, – нет ни