Убийства и цветочки - Дарья Александровна Калинина

собственный вкус. И Катю одолела алчность. Она хватала одну шоколадку за другой и пихала их к себе в рот. Поведение простительное маленькому ребёнку, но никак не взрослой шестидесятипятилетней даме.

В это время Светлана рассказывала Оле:

— И когда я узнала, что Анна Вольфовна ночами любит гулять по берегу озера, у меня возник вопрос, одна ли она там гуляла или с ней была компания. Может быть, даже тот мужчина, чьё тело было обнаружено сегодня в посёлке.

Светлана увлечённо повествовала об их утренних приключениях, а Оля не менее увлечённо слушала. Никому из них не было никакого дела до Кати. Пользуясь попустительством, она поедала конфету за конфетой. И внезапно, раскусывая очередную, почувствовала лёгкую дурноту. Сначала Катя подумала, что это реакция организма на ликёр, который явственно ощущался в начинке. Но до того она слопала и с коньяком, и с виски, и даже с водкой, и ни от одной ей не было плохо. А тут вдруг во всём теле появилась какая‐то неприятная дрожь, от которой Катя постаралась избавиться, поднявшись на ноги и пройдясь вдоль стены.

Лучше ей не стало, а стало ещё хуже. Замутило и отчаянно захотелось глотнуть свежего воздуха.

— Я пойду в сад, — не столько сказала, сколько прошептала она.

Никто её не услышал. Подругам было не до неё. Катя побрела в сад. Калачик при виде неё вскочил и бодро затрусил рядом, всем своим видом показывая, что готов составить Кате не только компанию, но и защищать её. В Калачике текла кровь корги, поэтому он был уверен, что, несмотря на короткие лапы и тучное тельце, он справится с этой задачей как никто другой.

Не замечая, что у неё есть сопровождающий, Катерина брела по тропинке. Напрасно она надеялась, что на улице дурнота пройдёт. Увы, на солнышке было так жарко и душно, что стало лишь хуже. Внезапно она почувствовала, как шоколадные конфеты всем дружным коллективом активно просятся наружу. Как ни странно, после этого Кате немедленно стало лучше, и она поспешила спрятаться в тень большого куста сирени, чтобы окончательно прийти в себя.

— Обжора! — корила она себя. — Жадина и обжора!

Чтобы отвлечься, она прислонилась к стене дома и стала любоваться сиренью. Оля сформировала её в виде деревца, а землю вокруг перекопала, подготовив тем самым к посадке однолетних астр, своих любимых цветов. Оля из года в год сажала астры на данном конкретном месте, и никогда они у нее не болели, вопреки всеобщим утверждениям, что астры не способны расти много лет подряд на одном и том же месте, обязательно будут болеть и чахнуть. Пышные, мощные и всегда прекрасно цветущие кусты астр, которые появлялись под сиренью каждую осень, напрочь опровергали это утверждение.

Но для высадки рассады астр было ещё слишком рано. Пока что астры кустились в теплице. А земля на клумбе под сиренью лишь ждала своих питомцев. Но на свежевскопанной земле был четко виден след босой мужской ноги. И Кате показалось это странным. Она замерла и задумчиво посмотрела на него. Он ей определённо что‐то напоминал. Нечто такое, что ей уже довелось видеть раньше.

— Да, точно, — пробормотала Катя, не обращая внимания на боль, сводящую её внутренности. — Сегодня в саду у Оли я уже видела точно такой же след на клумбе с тюльпанами. Той самой, что оказалась повреждена. И я почти уверена, что именно этот босой тип и повредил большую часть клумбы у Оли. Интересно, кто он такой? Почему бегал босиком? И что вообще он забыл на участке у нашей Оленьки?

Не то чтобы Катя не допускала мысли о том, что у их Ольги не могло появиться босоногого мужчины, способного привнести разнообразия в дачную жизнь ещё бодрой пенсионерки. Мог кавалер в виде развлечения и по участку голым поскакать. Как известно, даже самые лучшие мужчины подчас способны и не на такие подвиги. Но Катя была уверена, если бы Оля обзавелась подобным вредителем, то обязательно сообщила бы им со Светланой.

— Да мы бы и сами его заметили. Дома‐то наши стоят напротив друг друга. Весь сад как на ладони.

И всё же след был. А значит, был и мужчина, прошлой ночью бегающий по саду их подруги.

— Почему же Оля нам про него ничего не сказала? Такая новость, а она ни гу-гу!

Ответ на данный вопрос напрашивался сам собой. Не сказала, потому что хотела скрыть сам факт его присутствия у себя в саду.

— Почему? — расстроилась Катя. — Мы же с ней подруги!

Катя снова внимательно всмотрелась в отпечаток мужской ступни, словно он мог ей что‐нибудь сказать. Потом она взглянула на Калачика.

— Ну а ты что скажешь, дружок?

Но Калачик выглядел совершенно несчастным. Он ни за что не желал подходить к Катерине, пятился от неё и наконец убежал.

— Тут что‐то не так.

Она старалась не обращать внимания на тошноту, которая ещё более усилилась. Стремясь прогнать боль, Катя поглаживала себя рукой по животу. Внезапно её охватил приступ невероятной активности. Хотелось бегать, хотелось кричать и хотелось петь. Катя даже немножко пробежалась, но быстро запыхалась и сбавила темп. И всё же что‐то с ней происходило необычное. Стволы деревьев вокруг неё внезапно стали извиваться, словно змеи. Но стоило взглянуть на них построже, как вновь принимали ровное вертикальное положение, словно бы ничего и не было.

— Зрение бы надо проверить, что ли. Ерунда какая‐то происходит.

В задумчивости она поспешила к дому, где у крыльца стояло несколько контейнеров, в которых хранились вещи, которые собирала Оля для своей благотворительной деятельности.

Выйдя на пенсию, подруга задумалась о том, как бы она могла помочь обществу, не слишком обременяя себя при этом. И как‐то проходя мимо мусорного контейнера их посёлка, она увидела несколько мешков с одеждой, которая была ещё совсем новой или во всяком случае хорошей. Так и сложилась идея помощи нуждающимся. Правда, очень скоро оказалось, что современные люди по большей части живут зажиточно и в одеждах с чужого плеча не очень‐то жаждут щеголять. Охотно брали либо вещи брендовые, либо совсем новые с этикетками.

Но Оле удалось выйти на организацию, которая поставила себе благородную цель немножко расхламить этот мир. С тех пор Оля собирала для них одежду и обувь, предназначенную для использования вторично. Суть действия заключалась в том, что единожды произведённая вещь, на изготовление которой в своё время были потрачены ресурсы и энергия, должна была служить людям вплоть до полного своего распада на атомы.

Возле контейнеров с одеждой стояли пластиковые короба, в которые дарители складывали обувь, также ставшую им ненужной.