Убийства и цветочки - Дарья Александровна Калинина

По большей части обувь пребывала уже в таком состоянии, что ей была одна дорога в мусор и распадаться там на атомы. Но сама идея вторичного использования не позволяла это сделать. Оля вырезала из обуви целые куски кожи или ткани, которые казались ей пригодными для дела, а затем передавала их в одну мастерскую. Там в рамках акции «Сделаем наш мир чище!», которую проводило правительство города, мастера выкраивали из этих обрезков живописные панно, которые продавались в магазинах — участниках акции.

Не часто, но иногда обувь благотворители приносили ещё вполне пригодную для дальнейшей носки. Такую обувь Оля жалела резать, отдавала любому желающему. И только вчера Катя любовалась на прекрасные мужские ботинки сорок шестого размера, очень жалея, что у нее среди знакомых нету никого с подходящей лапой, кому бы можно было эти ботинки «сосватать». Сегодня же обувной контейнер был пуст. Нет, тут валялись чьи‐то сандалии и несколько пар видавших виды кроссовок. А вот тех прекрасных ботинок не было видно от слова совсем.

Катя постояла, размышляя. Отравленный избыточным употреблением шоколада мозг отказывался работать. Но что‐то про жёлтые ботинки в голове у неё всё‐таки крутилось.

И внезапно Катю осенило.

— Я знаю, где их сегодня видела!

Да, те самые прекрасные жёлтые ботинки из кожи антилопы с нанесённым на них изображением куска карты Вьетнама были обуты на ноги обнаруженного сегодня в саду у Роберта Владленовича мёртвого мужчины. А ведь участок Роберта находился по диагонали с участком Оли, фактически граничил с ним. И попасть к нему от Оли можно было без особого труда. Точно так же, как и совершить путешествие в обратном направлении.

— Значит, тот мертвец сначала потоптался у Оли по участку, а потом раздобыл себе обувку, в ней пошёл к Роберту и там уже умер?

От волнения Катя даже вспотела. Но как ни странно, при этом у неё совершенно прошёл живот. Дурнота отступила. И Катя даже подумала, что не отказалась бы ещё от одной конфетки. Той самой маленькой в красненькой обёртке с чёрными точками, имитирующими раскраску божьей коровки. Она задумчиво пожевала губами, словно мысленно смакуя шоколадку. И тут её взгляд упал на контейнер, в который складывалась верхняя одежда. И брови её снова сошлись на переносице.

Конечно, Катя не могла знать, что в это самое время эксперт, занимающийся осмотром тела, пребывал в изумлении.

— Что‐то странное у нашего потерпевшего с одеждой. Вроде как и одет он прилично, но всё на нём не по размеру. Куртка на размер больше, брюки на два, про ботинки уж и не говорю. Как он в них умудрился ходить, уму непостижимо! У него нога аккуратного сорок первого размера, а чоботы на лапу сорок шестого. И ни носков, ни нижнего белья, ничего на нём нету. Такое впечатление, что одевали его впопыхах и в то, что под руку подвернулось.

Ничего этого Катя слышать не могла. Но она и без чужой подсказки сумела сделать кое‐какие далеко идущие выводы.

Одежду, которую приносили волонтёры и просто добрые граждане, Оля также сортировала по степени ветхости и нужности. Что‐то признавалось ею совсем негодным, что‐то пускалось во вторичную переработку для изготовления ковриков и панно, а что‐то целое и качественное передавалось в семьи малоимущих, если таковые вообще находились. И если с обувью дела обстояли не столь весело, то одежду очень часто приносили малоношеную или вообще новую. Иной раз даже Катя не брезговала заглянуть в контейнер. Выуживая для себя какую‐нибудь симпатичную дизайнерскую вещицу, она неизменно радовалась возможности сэкономить.

Но последнее время ей не везло. Женской одежды почти не поступало, зато мужской скопились целые горы. И Катя была почти уверена, что кое-что из этих залежей было сегодня утром использовано, чтобы приодеть будущее огородное пугало. Оставалось только понять, произошло это с ведома хозяйки дома или без оного?

Глава 5

К тому времени, как Катюша вернулась в дом, аппетит у неё уже снова разыгрался. Она обнаружила Светлану, колдующую над плитой с кофейником в руках. Сам кофейник был медным с толстым лужёным дном, благодаря чему его можно было ставить прямо на огонь или на угли. За время службы кофейник обзавёлся несколькими шрамами и вмятинами, но по-прежнему был бодр и готов служить.

Сейчас кофейник был покрыт толстым слоем нагара, по которому бегали весёлые искорки. Казалось, что кофейник вот-вот вспыхнет ярким пламенем, но этого не происходило, разумеется.

— А вот и ты! — обрадовалась Светлана. — Глотнём кофейку, ты же не против? Без сахара, разумеется.

Катя ничего не ответила. Она подошла к столу и села напротив Оли. Та смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Катя тоже молчала. Она не знала, с чего ей начать разговор. Светлана продолжала хлопотать над кофейником, который никак не желал закипать. Наконец он издал характерное шипение, которое сигнализировало о том, что всем пришла пора пить кофе.

Оля не сделала ни малейшей попытки накрыть на стол. Пришлось Кате самой достать три чашечки. Все три достались Оле от её прабабушки, были отлиты из серебра и украшены цветной эмалью. В своё время Оля перевезла на дачу из своей городской квартиры множество фарфора, который достался ей от тётушек и родителей, но со временем от интенсивного использования сервизы приходили в негодность один за другим. А вот серебряным чашечкам ничего не было страшно. Их можно было ронять хоть на каменный пол, хоть на деревянный. Из любого испытания они выходили с честью и достоинством.

Единственный минус их был в том, что нагревались серебряные чашечки от горячих напитков слишком уж быстро и обжигали пальцы. А накладки из бивня слона, которыми были когда‐то украшены их изящные ручки, со временем отвалились и были утрачены. Приходилось отхлёбывать из чашечек с большой осторожностью, чтобы не обжечься. И всё же это было наслаждение. Попивая кофеёк из такой чашечки, можно было воображать себя какой‐нибудь знатной графиней или хотя бы богатой купчихой.

Получив свою порцию кофе, Катя потянулась к конфетке, которая напомнила ей нарядного майского жука, и тут же услышала:

— А ты не треснешь, дорогая? Уже и так половины коробки словно не бывало!

Светлана смотрела на неё с возмущением. Но Кате было всё равно. Она была на грани бунта. Аромат настоящего кофе кружил голову. Слишком давно она была вынуждена идти на поводу у своей властной подруги и хлебать отвратительнейший, хотя и целебный кофейный напиток из цикория или того хуже — самодельное месиво из обжаренных желудей, который готовила для них двоих Светлана.

— Тебе не мешает скинуть несколько