Нежданная смерть и любопытная леди - Генри Бриджерс

парадного входа – я вижу его мельком из окна, пока надеваю шалфейно-зеленый мохеровый джемпер, – стоит, опираясь рукой о крышу своего такси, и по губам легко читается повторенное многократно весомое «ого». Дом довольно скрипит флюгерами – любит восхищение. В солнечную летнюю погоду, когда камень стен светлеет, а распахнутые окна выпускают длинные кисти итальянского кружева, «ого» мистера Морриса превращается в «божмой».

Бестактно заставлять мистера Морриса ждать, но что поделать, я женщина или нет, в конце-то концов. Хватаю с трюмо папку, распахиваю дверь. За дверью Доггер с поднятой рукой – видимо, собирался стучать, иначе к чему эта нелепая засада.

– Привет. Я опаздываю, прости.

– Куда ты едешь?

Выглядит так, как и должен выглядеть: виновато и вместе с тем отстраненно. Так бывает, когда не знаешь, что делать с виной – оставить себе или прижечь, как открытую рану.

– В Лидс.

– Я бы мог тебя отвезти.

Пропускает ли удар сердце при виде его хмурого лица с поджатыми губами, как и подобает сердцу настоящей леди? Нет, не пропускает. С удовольствием еще бы и ногу Доггеру оттоптала – у меня сегодня игривое настроение, а злость и игривость часто идут рука об руку. В моем случае, по крайней мере.

– На «хиллмане» мистер Эндрюс уехал в Харвуд, а «фантом» для особых случаев, не для поездок к нотариусу.

– Я бы мог тебя сопроводить. Не стоит сейчас ездить одной, за тобой могут следить.

Шпионы, не иначе – с биноклями, в макинтошах и веллингтонах, как в военных фильмах. Может, даже попаду в перестрелку, хоть какое-то развлечение.

– Я все же рискну.

– Не стоит относиться к шантажу легкомысленно, Агата, это всегда реальная угроза. Но я понимаю. – Он делает многозначительную паузу, будто собирается с силами, смотрит поверх моей головы, в пространство расписанных вручную китайских обоев. – Я повел себя вчера грубо и хотел бы извиниться.

Формулировка слишком расплывчата, чтобы оставить ее без внимания.

– Хорошо, извиняйся.

– Извини? – Доггер чуть наклоняется вперед, разводит руки и приподнимает брови. Ну конечно, как же Доггер и не удивится ни разу за пятиминутный разговор.

– И это все?

– Повод слабоват, чтобы падать на колени. Я не прав?

Так упади на одно, если падать на два чересчур. И конечно же, я не прощу его прямо сейчас, не так просто уж точно.

– Меня повезет мистер Моррис.

– Подожди. – Доггер протягивает руку, хочет удержать меня за локоть, но передумывает, и рука безвольно повисает вдоль тела. Не заладился у него сегодня день – и постучать не дали, и за локоть тронуть побоялся – сплошное расстройство. – Я обнаружил в своей комнате конверт с… некой суммой. Очевидно, это недоразумение.

Стоит мне увидеть выражение лица Доггера, как идея с компенсацией перестает казаться такой уж блестящей. В памяти всплывает: «Крутить романы с богатыми наследницами». Со стороны выглядит, будто хочу его подкупить. Игривого настроения как ни бывало, я смотрю на мысы своих туфель.

– У нас в каждой комнате лежат конверты.

Боже, ну почему совершенно не умею спонтанно врать?! Стоит открыть рот, как ситуация превращается в фарс.

– Правда? На случай, если захочу себе «бычий глаз» купить, а тебя не будет дома? – Доггер даже не пытается скрыть издевательскую интонацию. Но неожиданно мое вранье его веселит – улыбается. Какая резкая смена ролей.[9]

– Ты любишь «бычий глаз»?

– Да, люблю. Но разговор не про это. Я…

– Доггер, давай я тебе прощу спич про снобов, а ты мне эту идею? И будем в расчете. Это была просто неудачная попытка отблагодарить за хлопоты. Не более. Уверяю, такого больше не повторится.

– В следующий раз можешь просто сказать спасибо.

Просто «спасибо»? Сказать спасибо. Непременно. Скрип моих зубов выступает солирующей партией, внося аскетическую фактуру в визг канализационных труб.

* * *

Замечательно, что отец оставил завещание – единолично наследую все имущество и накопления, но в любом случае дальше ждут тревоги и бесконечные бюрократические проволочки. Пока мы с мистером Перкинсом лишь отправили заявление – обязательно должно быть написано от руки – с приложенным к нему завещанием в суд, а потом… А что потом, я узнаю потом, слишком устала и, по-моему, снова некорректно выразила мысль – мистеру Перкинсу пришлось удивленно вскидывать брови. Видимо, грешно выказывать радость, что тебе удалось избежать сорокапроцентного налога на имущество. Видимо, подобный энтузиазм оскорбляет короля Георга VI лично.

Впрочем, хорошие новости тоже есть: лорд Эшертон согласен выслушать мое предложение. Правда, лорд Эшертон не преминул уточнить, не мог бы он встретиться с мистером Ласселсом – моим несуществующим мужем. Надо будет на встречу надеть брючный костюм, если уж ему так важно общаться с кем-то в штанах…

Харвуд-Хаус встречает меня полным безмолвием, оконные стекла рыдают дождем. Мистер Моррис решает потратить немного галантности – в наше время ее тоже, как и продукты, выдают по талонам – и проводить меня ко входу под зонтом. Приходится его отговаривать – не хочу стать причиной чужой простуды. Я подсовываю папку с документами под джемпер и бегу по парадной лестнице, чуть пригибаясь под крупными жгуче-ледяными каплями. Дверь сегодня не скрипит. Дом насторожен. Что-то еще случится?.. Куда уж больше.

Наш холл как греко-римский храм: тут и деревянные пилястры, выкрашенные под мрамор, и мифологические фризы, а на спинках стульев выбит фамильный герб Ласселсов – медведь в наморднике. Я встряхиваю волосы, завожу мокрые пряди за уши. Жаль, у меня нет намордника – в нем затруднительно открывать рот, – исключительно необходимая вещь при выходе в свет.

Раньше в холле стояли кресла, столики, в зимние вечера отец любил пить здесь чай, тут же каждый год ставили елку. Хочу вспоминать, но воспоминания снова сворачиваются уроборосом в темной норе. Что ж. Остается только одно: пойти работать – мужественный Холмски подбодрит и утешит, если все остальные… Если я не смогла ужиться со всеми остальными. Да, так честнее.

* * *

Нет, это совершенно невозможно. Я вношу в ежедневник еще один вопрос, и он оказывается под номером пятьдесят семь. Если делать столько допущений, детектив превратится в нравоучительную притчу с «Детского часа» или, на худой конец, в фантастику. Добавить высокотехнологичные пулялки на «бентли», и вот, смотрите, почти Герберт Уэллс. Надо ехать утренним поездом в Лондон и штурмовать библиотеку, а заодно и Бэркинса, чтобы выделил мне одного из своих бывших полицейских, ныне консультантов…

Ложусь на диван и откусываю настолько большой кусок печенья, насколько могу. Иногда, когда никто не видит, делаю ужасные вещи – на прошлой неделе своровала у миссис Тернер крыжовенное варенье, долго крутила банку в руках, рассматривая, как