Убийство в подарок - Карен Дюкесс

порядок, в котором каждой группе предписано изучать место преступления. Селина и Бикс первые. Они радостно хлопают друг друга по ладоням и спортивной ходьбой направляются к салону. Следующими назначены пять членов детективного книжного клуба из Тампы, Флорида, которые прыгают и обнимаются от радости. Нам с Эмити и Уайеттом предписано идти за ними. Мы садимся на скамью на краю лужайки и ждем своей очереди.

– Не ожидала, что жертвой будет парикмахерша, – признаюсь я.

– Я однажды тоже хотела убить свою, – улыбается Эмити.

– Как думаете, миссис Пенни ходила в церковь? – размышляет Уайетт. – Я люблю беседовать с викариями.

– А здесь есть викарий? – удивляюсь я.

– Они всюду есть, – отвечает Уайетт.

– Говорят, здешний просто загляденье, – замечает писательница.

– Соблазнительный викарий? – лукаво улыбается Уайетт. – Вот так подгон!

Я вынимаю из сумки блокнот и на первой странице записываю: «Викарий». Меня посещает приятное чувство, будто мне снова одиннадцать и я играю в «Шпионку Хэрриет»[7]. В детстве я бродила по нашему району, записывая перемещения жителей. Ничего незаконного я ни разу не заметила и не наткнулась на тайны, требующие разгадки, но иногда мне на глаза попадалось то, что должно было остаться в секрете, например когда Сисси Лампкин, жеманная предводительница Молодежной лиги, стояла у раковины на кухне и ковыряла в носу. Бабушка неодобрительно заохала, услышав об этом, однако я ничуть не удивилась. К тому времени я уже знала, что люди не всегда такие, какими кажутся. Бабушка называла меня циничной не по годам, что я, несмотря на ее ворчание, воспринимала как комплимент.

Я начинаю примиряться с тем, что, как ни удивительно, нахожусь в Англии с целью расследовать мнимое преступление и что процесс может оказаться увлекательным, особенно с учетом соблазнительной перспективы вечерних коктейлей с крафтовым джином.

Селина и Бикс после отведенных им пятнадцати минут выходят из салона, раздраженно глядя друг на друга. Проходит еще четверть часа, и из дверей со смехом вываливаются дамы из книжного клуба Тампы. Подозреваю, что место преступления в достаточной степени gemütlich.

Глава тринадцатая

Мы входим в салон и практически спотыкаемся о Трейси Пенни, лежащую ничком на полу в шелковистом банном халате с узором из зеленых ветвей и ярко-красных маков. У жертвы длинные волнистые волосы, роскошные для сорокалетней женщины, хотя удивляться нечему: у парикмахеров всегда прекрасные волосы, так же как у дерматологов нежная, точно попка младенца, кожа.

Когда мы обходим Трейси, я стараюсь не обращать внимания на легкие колебания ее торса. Делаю несколько снимков на телефон, запечатлевая не только тело покойной, но и багровую жидкость на полу. А вдруг подсказка? По крайней мере, в одном старом детективном сериале, который я смотрела вместе с мистером Гроубергом, так и вышло: «Если присмотреться повнимательнее, можно заметить, что кровь брызнула под углом сорок пять градусов точно к северо-западу, а это неопровержимо свидетельствует, что злоумышленник был левшой. Констебль, немедленно арестуйте лорда Дастардли!»

Я с трудом сдерживаю смех, но Уайетт с исключительно серьезным видом открывает и закрывает входную дверь.

– Никаких следов взлома.

Констебль уведомляет нас, что, когда прибыла помощница, дверь была прикрыта, но не заперта. Наблюдающая за нами Жермен коротко и одобрительно кивает.

– Так, значит, убийца знал миссис Пенни? – делает вывод Эмити.

– Или имел ключ, – предполагает Уайетт.

– И ушел в спешке, не позаботившись запереть замок, – добавляет писательница.

В салоне солнечно и чисто. Перед зеркальной стеной выстроились в ряд кресла для клиентов, на спинку одного из них накинут парикмахерский пеньюар. Вдоль зеркал тянется полка. На ней две стеклянные банки с синим дезинфицирующим средством, в которых стоят расчески, в маленькой миске хромовый бритвенный прибор: станок с деревянной ручкой и помазок для бритья, рядом лежит пара жемчужных сережек.

– Это серьги Трейси? – интересуюсь я.

– Без понятия, – отвечает констебль.

Я беру в руки помазок, влажный и липкий, и собираюсь спросить у Уайетта, натуральная ли это щетина, но констебль гавкает: «Не трогать!», и я бросаю кисточку. В глубине салона расположены раковины для мытья головы, а в углу притулился стол с электрическим чайником. Задняя дверь открывается в вестибюль, где находится лестница, ведущая в квартиру наверху, и еще одна дверь, выходящая на парковку и запертая изнутри на засов.

– Вы говорили, что Трейси жила над салоном, – обращаюсь я к констеблю. – Одна?

– Еще полгода назад она проживала с мужем, Гордоном Пенни, но теперь они в разводе, – отвечает он и протягивает мне визитку заведения под названием «Ча-ча-ча у Гордона».

– Гордон Пенни держит стрип-клуб? – уточняю я.

– В Уиллоутропе? – отзывается констебль с той же интонацией, что и дворецкий в «Аббатстве Даунтон», когда его просят, чтобы стол к ужину накрывал только один лакей.

– У нас же уютный детектив, – укоряюще шепчет Эмити.

– «Ча-ча-ча у Гордона» – это танцевальная студия, – объясняет Жермен.

Я сую карточку в карман и переключаю внимание на висящие на стенах гигантские фотографии. На всех – Трейси Пенни, снятая с разными прическами при превосходном освещении. Вот она в походной одежде на берегу изумрудно-зеленого горного озера (волосы заплетены в косы). Вот на залитой солнцем террасе (гладкое короткое каре) поднимает бокал с «Маргаритой» размером с ее голову. Вот большая свадебная фотография (эффектная высокая прическа, голова склонена к букету белых калл). Есть и несколько старых снимков: юная Трейси в профиль сидит в каноэ, хвостик волос продет через бейсболку; Трейси с жутким перманентом стоит посреди загона рядом с пятнистым пони, на котором сидит с серьезным видом ребенок лет двух с непослушной рыжей шевелюрой. Я интересуюсь у констебля, есть ли у Трейси дети. Он поворачивается к Жермен, та мотает головой.

На отдельной полке стоят средства для ухода за волосами, похоже домашнего изготовления. Я беру одну баночку и нюхаю содержимое.

– Если пахнет миндалем, это может быть цианид, – подсказывает Эмити.

– Нет, скорее фруктовыми хлопьями.

– Только из натуральных ингредиентов, милочка, – внезапно раздается голос с пола. На меня взирает Трейси. – Если желаете приобрести, заскочите в конце недели, после того как я воскресну.

Стоящая неподалеку Жермен шикает на нее и закатывает глаза. Трудно сдержать смех.

Слышно, как смывают воду в унитазе, и появляется молодая женщина в белом халате. Она прижимает к лицу махровую салфетку, утирая глаза, на вид красные от слез. Констебль представляет нам Динду Руст, помощницу парикмахерши. Уайетт спрашивает у нее, не заметила ли она что‐то необычное, когда утром пришла в салон.

– Не считая того, что хозяйка валялась на полу мертвее мертвой?

– Ответь, пожалуйста, на вопрос, – велит ей Жермен.

– Ну, дверь была не заперта, что странно. Салон‐то я всегда сама открываю в полдевятого. Трейси спускается без четверти. Она живет, ну то есть жила, выше этажом.

– У нее