Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь - Татьяна Шарпарь

– Да.

– Привет, это я.

Кто это, интересно? Он растерялся и забыл посмотреть на экран.

– Слушаю.

– Алексей, тебе неудобно говорить?

Наконец, он догадался, вернее, узнал голос. – Нет, Иван, я просто задумался. – Я тебя не разбудил? – Нет, говори.

– Мы хотели сегодня встретиться. А можно встречу перенести?

– Что-то случилось? – Ленюсь.

– Что ты делаешь?

– Лежу на диване и ленюсь, впервые за всю свою жизнь. Оказывается, это очень приятно.

– Ты здоров?

Иван засмеялся:

– Ты, наверное, никогда не ленился.

– Не помню, сейчас времени на это нет, а в детстве, наверное, ленился.

– Так можно?

– Понимаешь, мне бы сегодня все-таки с тобой поговорить. Но не по телефону. Андестенд?

– Ладно, – совсем другим, не ленивым, тоном ответил Иван, – куда и во сколько?

– А давай, я к тебе сейчас прямо подъеду? – А, хорошо.

– Купить что-нибудь?

Иван опять засмеялся, теперь весело и задорно:

– Я, понимаешь, на полном обеспечении, так что все есть. Приезжай.

Сборы заняли ровно пять минут, еще столько же Алексей потратил на то, чтобы написать Наталье записку. Машинка мигнула фарами, приглашая в сухое пространство. Дождь уже не капал, а лил. Зонты и зонтики закрывали лица немногочисленных прохожих. Алексей вдруг понял, что замерз. А как Наталья будет обходиться без теплых вещей? Он ее забирал, когда на улице было почти лето, а сейчас погода очень напоминает осеннюю. Набраться наглости и что-нибудь купить? Он же не знает размеров. И потом, что он может купить? Кофту, или как называется такая теплая штука, которая надевается в холодное время года? Или куртку? Дома куртка, наверное, не пригодится. Тогда что? Просто у нее спросить? Почему-то хочется ее удивить. Как сегодня с сиренью.

Они сидели в малой гостиной уже почти час. За это время Алексей несколько раз звонил то Мише, то Вадиму, то Саше, и всем раздавал поручения – найти, узнать, выяснить. Конечно, был выходной день, но работы не убавлялось.

Кажется, дружная была семья у Ивана Горчакова. Во главе клана стоял дед, и вокруг него плотно – сыновья с семьями. Казалось, что плотно. Но старший сын сразу отошел от семьи, как только женился, потом уехал за границу. Как все это время жила без него жена, Иван не знал: ни адреса ее, ни того, на какие средства она живет. А интересовался ли кто-нибудь из остальных членов семьи? И, не случись этой трагедии, Иван не вспомнил бы о ней, наверное. Получается, что общались между собой только два брата – Илья и Петр. Но, опять же, Иван ничего не мог рассказать о сестре своей тети, которая, вполне возможно, после смерти Анны Дмитриевны осталась без средств.

Алексея это не удивляло. Он повидал на своей работе много чего, причем редкие проявления доброты к близким были скорее исключением, чем правилом. Может быть, жизнь изменилась не в лучшую сторону? Или он просто не замечал этой доброты, и у него сформировалась профессиональная деформация личности?

Тем не менее, его заинтересовали возможные родственники Ивана: дочь или сын племянника Алисы Семеновны Горчаковой и сестра Анны Дмитриевны, которая, тоже очень может быть, имеет каких-то молодых отпрысков. Перспективная тема – претензия на многомиллионное наследство и беспроигрышный мотив убийства.

Если размышлять о профессиональной деятельности Петра Ивановича, то и тут есть, за что зацепиться. Тем интереснее сообщение Ивана о странном поведении сотрудников на банкете, посвященном Дню Победы. Странно еще то, что его принимают «в штыки» априори, не давая времени для проявления деловых качеств. Что это: чья-то зависть или коллективный сговор? И почему Алексей решил довериться начальнику службы охраны, что называется, «с ходу»? Может быть, прав Вадим Игнатьев, и дело тут не только в непрофессионализме главного охранника фирмы?

Какие еще версии могут быть, кроме самых очевидных? Близкое окружение убитых супругов состояло из Натальи, ее дочки и домработницы. Домработница уже допрошена, сейчас проверяется алиби ее дружка, с которым она, по ее словам, бывала в квартире убитых. Конечно, она твердит, что пропавшие часы после их ухода из кабинета оставались в сейфе, и взять их никто не мог. А если это ее дружок, когда она, к примеру, отвернулась? Мог позариться на драгоценность? Мог. По нему завтра, в крайнем случае, послезавтра, должен прийти ответ из местного РОВД, тогда будет все ясно.

– Ты, может быть, пообедаешь? – вдруг спросил сидевший молча Иван.

Алексей уже проголодался, но представил себе, как Наталья ждет его, накладывает на тарелку еду, и вежливо отказался.

– Не привык я один за столом сидеть, вся жизнь публична, с сослуживцами и, как у нас говорят, «сторонами», – заявил Иван.

– Не сердись, правда некогда. Мне в последнее время суток не хватает, даже обдумывать информацию приходится дома. И следователь поручений постоянно подкидывает. И не одно ведь дело наш отдел сопровождает. Так что, извини, но, если у тебя все сведения, я поеду.

– Еще одно я тебе должен сказать, – помявшись, сообщил Иван. – Я рассказывал уже, что у меня была невеста, я вообще собирался жениться.

– Поздравляю, – машинально отреагировал Алексей.

Иван как-то диковато взглянул на него и продолжил:

– В общем, мы расстались. Она, оказывается, собирается замуж за Мусалимова. Слышал такую фамилию?

Алексей мысленно чертыхнулся: ведь знал всю эту историю, но отреагировал почему-то по-идиотски!

– Слышал, конечно, и сведения, какие мог, собрал. – Ну вот. Она мне предлагала помощь с холдингом. Мне показалось, что действовала она от имени этого пресловутого Мусалимова. Когда я назвал по телефону его имя, она реально испугалась.

– А тебе не терпится проявить свою осведомленность, – укоризненно сказал Алексей.

Иван озадаченно замолчал.

– Ты же дипломат, неужели ты не можешь промолчать? Просто выслушать и промолчать или найти какой-нибудь нейтральный ответ. Не мне тебя учить, как это делается.

– Да, наверное, я сорвался, – сокрушенно ответил Иван. – Впредь буду осмотрительнее.

– Да уж, будь, – попросил Алексей, выбираясь из глубокого кресла. – Поеду.

– От меня мало толку? – вдруг спросил Иван.

Было в его интонации что-то такое, от чего Алексей убрал руку, протянутую для прощального пожатия, сунул в карман исписанные во время разговора бумажки и вновь устроился в кресле.

– Скажи, ты боишься? – спросил Алексей после того, как Иван уселся напротив.

– Не знаю, – честно признался Иван, – неуютно мне как-то. Вроде нет причин для беспокойства, но все… странно. Понимаешь?

Алексей неопределенно пожал плечами, а Иван продолжил: