"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

детства Регины – не в себе она. На похороны сына заявилась. Безумцы же опасные бывают – как на них накатит. Она видом уродка, лицо у нее все в шрамах. Мне Верка шепнула потом, что, мол, это Регина виновата в ее увечье. Вот вам и повод.

– Что вам еще известно о жизни вашей двоюродной сестры? О ее сыне? – спросила Катя. – О том, как она вообще жила?

– Ничего мне не известно. Она никого из нас, родни, в свою жизнь не пускала. Сынок у нее от тайного отца прижит. Она его родила поздно, когда уж капитал себе сколотила. А мать ее – тетя Глафира – работала всю жизнь бухгалтером, но она давно умерла. Регина – одиночка по жизни. В ней самой было нечто такое…

– Что именно? – спросила Катя.

– Ненормальное. – Кузина Алла отвернулась к окну. – Точнее, паранормальное. Помню отлично те времена – в Союзе как помешались все перед самым концом – кто к Ванге ездил, кто воду заряжал, кто у Джуны лечился. Ну и Регинка увлекалась подобной ахинеей.

– Паранормальными вещами?

– Богопротивные дела, прелесть дьявольская против природы, против естества. Антимарксистский подход, – отрезала кузина Алла. – Я в юности нашей комсомольской, советской, спаси Господи, такого не поощряла!

Глава 13. Сон Мармеладовой о вазе, о шторме и ножницах

Катя и Гектор давно уже были в Рузе, на время отложив дела на улице Дмитрия Донского, а в квартире на третьем этаже о них все еще вспоминали с великой тревогой.

София Мармеладова, словно зверь в клетке, бродила по квартире из кухни в комнату – жилистая, худая, босая, с растрепанными седыми волосами. Кто бы мог догадаться, что в юности она слыла редкой красавицей – тоненькая как былинка, хрупкая, гибкая, с великолепной фигурой…

Вздохи… всхлипы…

София Мармеладова разговаривала сама с собой, жестикулировала – рассуждала, спрашивала, отвечала, гневно восклицала, глотала непрошеные слезы воспоминаний, дискутировала, бормотала… бормотала…

С давних пор она видела сны наяву. Сны о прошлом. Под воздействием таблеток, что прописывали ей врачи, сны уходили в небытие, словно таяли в непроглядной тьме памяти. Но затем возвращались снова. Непрошеные и такие яркие, такие реальные.

Словно все случилось вчера, а не много лет назад.

Приход полицейских всколыхнул воспоминания, вселяя в Мармеладову страх.

Во сне ей семнадцать лет. На ней вязаная крючком кофточка и мини-юбка. Она стоит на пустом манеже Сочинского цирка шапито. Сегодня первый раз она будет помогать ей на представлении в качестве главной ассистентки. Потому что она снова выступает после долгого перерыва. Ей звонил сам начальник управления Госцирка и просил, умолял заменить во втором отделении иллюзиониста Игоря Кио. Несмотря на недавнюю свадьбу с Юрием Чурбановым, к Кио в Сочи приехала дочка генсека и демонстративно собиралась присутствовать на представлении. Сверху приказали – не допустить! Пресечь! И так сплетен в народе о них пруд пруди. Поэтому позвонили ей, ушедшей на покой – дорогая, великая и неповторимая, выручите! Публика вас не забыла. Ваш знаменитый номер с вазой…

На манеже рабочие сцены только что установили большую вазу в форме белого яйца на трехногой подставке – публика должна видеть, что под дном вазы только гнутые бронзовые ножки и пол. Номер удивителен и сложен, публика всегда следит за ним придирчиво, затаив дыхание, стараясь разгадать, в чем секрет.

В начале номера она наполняет до краев огромную вазу-яйцо водой из кувшинов, которые приносят рабочие в униформе. Она опускает руку в вазу, разбрызгивая воду по песку манежа, демонстрируя публике – нет никакого подвоха. Затем ее быстрый жест факира, и вода в вазе загорается синим пламенем. Пламя гаснет, и она накрывает вазу-яйцо покрывалом. Делает пассы факира, словно колдует. А потом медленно, эффектно стягивает покрывало.

Из полной воды вазы сначала вылетают два ученых ворона.

Покружив над ареной, они садятся ей на плечи.

– Карррл у Кларрры украл Коралллиии, – произносит она громко, пародируя скороговорку. Публика всегда смеется в этом месте. Щедро хлопают.

Она вновь накидывает покрывало на вазу, щелкает пальцами, стягивает, и… из наполненной водой вазы-яйца медленно выбирается, словно вылупляется, девушка в костюме зеленой ящерки с гребнем рептилии на голове. Она абсолютно сухая.

В Сочинском цирке шапито в роли ящерицы из вазы-яйца вылупится на глазах публики Соня Мармеладова. Они тщательно репетировали номер еще дома в Москве.

Она, тяжело ступая, бродит по манежу вокруг вазы, придирчиво оглядывая реквизит. Рядом с ней, словно нитка за иголкой, следует юная Регина Гришина. Они подруги с Соней, но Регина ей жгуче завидует – отчего это ее выбрали на роль ящерицы?

– Оттого, что она гораздо старше тебя и тоненькая совсем, миниатюрная, а в вазе мало места, – терпеливо поясняет она. Голос у нее хрипловатый, приятный, медовый, совсем не старческий.

Она проверяет отверстие в манеже, специально просверленное техником для бочки, что стоит там, внизу, куда и стекает по шлангу, пропущенному через ножку, из вазы вся вода, что льют в нее из кувшинов. Проверяет специальную резиновую глубокую воронку, что крепится на горло вазы так аккуратно и плотно, что совершенно незаметна для публики.

– Соня, реквизит зарядят перед вторым отделением. – Она поворачивается к юной ассистентке. – Поскучаешь часик в яйце. Ты все хорошо усвоила? Ты сама потом снимешь воронку, вот тросик – потянешь за него тихонько.

Соня кивает.

Она хочет сказать – я сделаю для вас все, что угодно, лишь бы вы только позволили мне… Разрешили…

Она улыбается ей. Ее крашеные волосы цвета воронова крыла блестят от масла. Она с давних пор душится исключительно арабскими духами, которые всегда раньше привозила себе с гастролей цирка.

Проходит целая эпоха – несколько лет пролетает, словно миг единый…

Соня-ящерица по-прежнему работает в номере «Ваза».

Сидит в вазе-яйце в «заряженном реквизите» за кулисами и терпеливо ждет, скорчившись, подогнув ноги. На ней костюм зеленой ящерицы. Над головой ее воронка, куда будут наливать воду, стекающую по шлангу, пропущенному внутри одной из полых бронзовых ножек вазы в отверстие в арене и дальше в бочку под манежем. На шланге – кран. Она по заветному слову завернет его. И у публики создастся иллюзия, что вся ваза полна водой, а та будет только в воронке. Туда из последнего кувшина плеснут спирт. Он и загорится, когда она тайком бросит в него спичку. В руках скорчившейся в вазе ящерки Сони мешок, в нем спокойно сидят два ученых ворона.

Она любила своих черных воронов.

Карррл у Кларрры украл Коралллиии…

Коралллиии… Коралли…

Они снова выступают после долгого перерыва в Сочинском цирке шапито. И вокруг них клубятся злые сплетни. Так кажется ящерке Соне.

Сплетни… Клевета… Вздор… Бред…

Однако она