Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

Она начала ставить автографы. Начала учиться: как поднимать взгляд, что говорить, где расписываться, когда благодарить. Она помнила, какую радость это доставляло Джейку; он так долго добивался внимания читателей, что эти люди вызывали у него неподдельную признательность. Люди, ехавшие к нему в любую погоду, не жалея денег на бензин или билеты, чтобы послушать, как он читает или рассказывает о книге, которую они могли бы взять в библиотеке или заказать с доставкой на дом, не утруждая себя встречей с автором. Люди, которые потратили свои деньги, чтобы купить написанную им вещь, которым было важно увидеть его вживую. Люди, хотевшие, странно сказать, получить его автограф на шмуцтитуле или сфотографироваться с ним, чтобы выложить памятный снимок в Фейсбуке[343], и люди, желавшие спросить его – таких можно было понять, – как им добиться того, чего добился он, или как не падать духом, если от них отвернулся агент, если от них отвернулся издатель, если от них отвернулись критики, если от них отвернулись читатели, – и Джейк находил слова для всех этих людей, что было одной из немногих его черт, не вызывавших у Анны презрения. Но это не значило, что она могла с легкостью повторить то же самое.

К тому же Джейку не приходилось выслушивать от людей того, с чем они теперь подходили к ней.

– Моя жена умерла.

– Моя сестра покончила с собой.

– Подруга моей дочери.

– Моя напарница, неожиданно так. Мы даже не думали. Я была в таком шоке. Она все время казалась такой позитивной.

– Я сама его нашла. Это было ужасно.

– Я никогда не пойму.

И они плакали. А с ними – и те, кто стояли за ними, ожидая, судя по всему, возможности сказать что-то похожее, то ли от сочувствия, то ли просто на эмоциях.

– Хотела бы я быть писательницей. Хорошо уметь выражать чувства на бумаге.

Анна мрачно кивнула. Если бы у нее самой когда-нибудь возникли подобные чувства, она бы в последнюю очередь выразила их на бумаге.

На большинстве книг были желтые стикеры с нужным именем или именами. «Для Сары». «Папе Рори». «Джиллиан». «Питеру – надеюсь, это поможет». Если стикера не было, она спрашивала:

– Написать вам что-нибудь особенное?

– Нет, просто ваше имя, спасибо.

– Я знала вашего мужа, – сказала одна женщина.

Анна замерла.

– О! Да?

– Мы познакомились в Вермонте.

Она не сразу подняла глаза. На женщине была безразмерная парка, потертая и обвисшая от времени. Но парка не скрывала ее болезненной худобы. Лицо у нее было старым, только длинная коса – ненатурально рыжей.

– Да, – сказала Анна. – Он проводил там много времени. Преподавал.

– Ага. Обещал прислать мне свою книгу, – сказала женщина сухо. – Забыл, наверно.

«Наверно, – подумала Анна. – А ты, наверно, могла бы сходить в книжный и сама купить себе. Или взять в библиотеке. Обычно люди так делают». Неужели она должна была извиняться, если Джейк был готов за так рассылать свои книги кому попало, просто потому, что его попросили?

В руках у этой женщины был экземпляр «Послесловия», и она протянула его Анне, но к тому времени, как Анна открыла шмуцтитул и подняла взгляд, ожидая подсказки, женщина уже отошла от стола и пробиралась сквозь толпу к выходу.

Замечательно.

Замыкавший очередь мужчина подошел без «Послесловия». Он хотел, чтобы Анна подписала «Сороку» Джейка. Она уставилась на него.

– Я не могу ее подписать, – сказала Анна.

– Да ну? – мужчина был дородным, в рубашке лесоруба и плотных коричневых рабочих штанах. – Почему это?

– Ну потому, что это не я написала.

– Что ж, вы ведь были замужем за ним, – он помолчал. – Я был бы признателен.

И она поставила подпись, но только потому, что этот тип внушал ей страх и ей хотелось поскорее отделаться от него. Она даже поблагодарила его, но он уже был занят тем, что бережно укладывал книгу в хозяйственную сумку. После чего ушел, не попрощавшись.

Глава шестая

Меж трех времен

Так начались ее путешествия. После Бруклина она посетила фестивали в Браттлборо и Бостоне, остановилась в Мидлтауне, штат Коннектикут, чтобы выступить с чтением в Уэслиане, альма-матер Джейка (руководитель писательской программы прозрачно намекнул, что он готов к учреждению премии имени Джейка, с ее одобрения), и провела частное мероприятие для специалистов в области психического здоровья в нью-йоркском отеле «Хилтон», для которого заранее подписала пятьсот экземпляров.

К ноябрю она уже фактически жила в дороге, разъезжая по всей стране – от Луизианского книжного фестиваля в Батон-Руж до Чарльстонского (ее поселили в великолепном отеле в Атланте) и Техасского в Остине, а далее – на Портлендский литературный фестиваль, штат Орегон, с непременным заездом в Сиэтл. Там ей устроили горячий «домашний» прием в заливе Эллиот-Бей, и она нанесла «глубоко значимый» (по словам репортера) визит в Центр искусств и лекций, где когда-то впервые увидела своего мужа и куда позже вернулась, чтобы представить его посмертный роман «Промах». Она даже почтила присутствием свое старое рабочее место, радиостанцию «Сиэтл на рассвете», где сидела в кресле для гостей перед Рэнди Джонсоном.

Ее книгу Рэнди, естественно, не читал.

– Вы, наверно, сами догадываетесь, – сказала ей его молодая помощница, сменившая молодую помощницу, сменившую Анну.

– Догадываюсь, – улыбнулась Анна.

– Но все пройдет гладко.

– Да. Все пройдет гладко.

– Он такой профи.

«Еще какой», – подумала Анна. Однако их встреча обещала быть нетипичной.

Она не один год спала с Рэнди Джонсоном – их связь началась незадолго до того, как он развелся со второй женой, и закончилась вскоре после того, как он женился на третьей. Она устроилась на радио Кей-би-ай-кей стажером, будучи еще студенткой (весьма возрастной студенткой) Вашингтонского университета, а в итоге стала его продюсером, успев узнать за это время все, что ей нужно было знать о мужских особях человеческого вида, типичным представителем которых являлся Рэнди Джонсон. Но, если бы она додумалась произнести при нем слова «сексуальные домогательства», он рассмеялся бы ей в лицо и указал на дверь, недвусмысленно намекнув, что ее личная история вряд ли выдержит пристальное внимание судебных исполнителей. Она это понимала даже притом, что самые яркие аспекты ее личной истории не были известны боссу; люди, которым они были известны, были мертвы, тогда как Рэнди Джонсон жил и получал от жизни удовольствие.

Но все это было пустой теорией, потому что она никогда не собиралась обвинять в чем-либо своего босса. Сексуальные домогательства ее не интересовали даже в виде морального рычага или переговорной тактики. Она всегда могла прекратить их связь и сделала бы это, если бы Рэнди не давал ей