"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Арсений, оставьте ее, – громко приказала Катя. – Подождите, не суйтесь. У нас у всех нервы сдали.

Эльга, всхлипывая, села.

– Так когда вы были в доме Регины Гришиной в Полосатове? – Катя повернулась к перепуганной Невесте – Ирине Лифарь.

– Не помню… давно… Данила меня привез, когда мать к врачу отлучилась. Он хотел забрать свои вещи, потому что мы уже вместе жили. Он сумки паковал, а я бродила по дому. Ну и фотографии… да, те, с воронами. Наверное, поэтому у меня и ассоциация возникла потом, когда я его снимала.

– Регина один из ваших фотопортретов сына забрала себе после его смерти. Тот, где он сидит голый с вороном на руке – с ней, матерью, в образе ворона. Почему, как вы думаете, она его взяла себе?

– Когда мы поселились в его доме на Арбате, начали ремонт… там же обстановка осталась словно из эпохи семидесятых – старая мебель, обои выцветшие… Регина ничего не меняла много лет. Она жила за городом, дом себе построила современный, арбатский особняк же был словно музей, сплошная рухлядь, старые вещи… Время там словно остановилось. Когда мы поселились в доме-музее с Данилой… – Ирина Лифарь смотрела, как подруга ее и защитница Эльга после разряда электрошокера встает с пола на нетвердые дрожащие ноги, как моча течет по ее ногам, пятная пижамные штаны, – она порой ночами приезжала на Арбат, торчала под нашими окнами, смотрела на них, и тогда он…

– Что он делал?

– Он всегда вставал с постели и тоже подходил к окну. Долго… очень долго они глядели друг на друга через окно. Словно безмолвный поединок. Он утверждал, что мать… мысленно пытается заставить его выйти из дома. Уехать с ней, вернуться к ней. Она пыталась на него воздействовать. Ну, чтобы заставить, подчинить снова себе. Но у нее ничего не получалось. И Данила мне признался – не потому, что он как-то ей сопротивлялся внутренне… Нет, у него напрочь отсутствовал дар. Просто и она сама… его мать была не такой, как те… две факирши. Может, тоже Четвертой, но не настолько сильной, как они. И это, по его словам, составляло трагедию всей ее жизни. Она жаждала быть как они, но не была. Она родилась более слабой, что ли… Так он мне говорил. При этом она не желала самой себе в подобном признаться. Регина из кожи вон лезла всю жизнь с детства, чтобы доказать, что она и есть истинная Четвертая.

Глава 28. Гардероб

– Я лишь теперь понял, что в планшет с ваших слов записал, Гектор Игоревич. О том, что чаепитие в саду могло быть инсценировкой, – заметил со вздохом капитан Блистанов в машине на обратном пути. Продолжая играть роль маленького злого полицейского, он явно сожалел, что Катя не позволила задержать Эльгу. – Обе могли прикончить мадам: невеста – отомстить, а подружка – за нее посчитаться, она ведь уверена, что это Регина внушила подруге, чтобы та руку себе отпилила. Каким образом внушила? Гипноз? Подругам через забор ничего не стоило перелезть, а отраву они могли купить в интернете или у дилера достать раствор большой концентрации. И психика у них наркоманская: одна травмированная истеричка, вторая мегера, тигрица. Правильно я рассуждаю?

– Арсений, вы на верном пути, – заверила его Катя – Но задерживать Ирину Лифарь и Хохлову пока рано, у нас против них никаких четких доказательств. С шокером, конечно, было неприятно. Но задержание за попытку нападения ничего нам не даст. Хорошо, что вы шокер забрали у них. Гек… спасибо большое, что защитили меня.

Гектор сверкнул глазами в ее сторону. Лицо бесстрастное, но вид… истинный Шлемоблещущий Гектор, всех и всего сокрушитель.

– Мало радости после разряда тока штаны обмочить, как Хохлова, – кротко закончила Катя.

Полосатик-Блистанов фыркнул, Гектор втянул по привычке воздух сквозь зубы (гримаса «скока я порезал, скока перерезал») и… рассмеялся.

– Насчет того, что мы узнали от Фантома-Невесты, – продолжила Катя уже серьезно. – Наркоманы – плохие свидетели по делу. Так что к ее словам надо относиться осторожно, делая скидку на кокаин, амфетамины, траву и увечье. Однако то, что она сказала о Четвертых, странным образом перекликается с прочитанным мной в статьях о факирше Аделаиде Херманн, коллекционировавшей книги о зелотах, о Четвертых, которые в нашем случае никакая не секта, а некое имя собственное… Прозвище.

– Да ник какой угодно себе можно взять, – заметил Гектор. – Четвертые, шестые. Хоть десятые.

– Но у нас одно логически цепляется за другое. Регина по жизни связана с факиршами, след Четвертых начинается от Аделаиды Херманн. Упомянутые Иосифом Флавием ревнители, считавшие, что все средства хороши в борьбе с тиранией Рима… Но у нас вырисовывается совсем иной портрет – не адепты религиозно-политической секты, а… две цирковые фокусницы, топ-менеджер – логист с математическими способностями и ее сын, который не имел никаких талантов, кроме как страстно влюбить в себя женщину старше его возрастом. Помешавшийся на фильмах о людях Икс… На первый взгляд чушь какая-то, да? Империя Марвел и сверхспособности из комиксов. Однако ужасная травма Ирины Лифарь – факт. А до этого почти сорок лет назад Софья Мармеладова нанесла себе похожее увечье ножницами. Регина при том присутствовала – якобы она инструмент и отняла. Правда ли это? Хотела ли она спасти Мармеладку? Но тогда там была и Великая – Мегалания Коралли… Великий Мясник, Великий Скиталец. Не знаю, у меня отчего-то мурашки по коже от ее циркового псевдонима. Темные случаи сопровождали Мегаланию на протяжении всей ее жизни. А через сорок лет в доме Мегалании на Арбате – суицид сына Регины… С одной стороны, фантазии, домыслы, с другой – страшные жестокие реальные факты. Истина, как всегда, где-то… посередине.

– Даниила Гришина подавляла мамаша, – брякнул Блистанов. – Я его, как никто, понимаю, и мне его жаль. Точно она у него жизнь украла, детство. Сломала его. Я уж не говорю, что они спали… вообще жесть… Меня мать моя начальница тоже подавляет, третирует – делай то, не смей делать это. Я с малолетства от нее такое слышу. Навязала мне службу в полиции, в Полосатово насильно засунула, диктует, чего я должен, а что мне запрещено. Я терплю пока. А он взбунтовался. Мамаша его до петли довела.

Катя вспомнила, как они с Полосатиком читали рапорты об обстановке в доме на Арбате в момент суицида.

«Мамаша его до петли довела»… Полосатик выразился образно, а если это не метафора, а…»

Однако