Под прицелом - Том Клэнси

Рехан начал отменять его последний приказ, он нажал кнопку передачи на своей рации, но поднес устройство к лицу Сафронова.

— Отдайте своим людям приказ атаковать, - тихо сказал генерал.

Белое лицо перепуганного русского миллионера залилось краской в момент животной гордости, и он так громко закричал в микрофон рации, что Рехан был уверен, что его звонок прозвучит искаженным в рациях его боевиков.

— В атаку! - закричал он по-русски.

Мгновенно поле перед людьми в сарае озарилось огоньками запускаемых РПГ. Пара пронеслась над поездом, унося его в ночь, и одна взорвалась у предпоследнего вагона на путях, но еще четыре реактивные гранаты попали в локомотив, превратив его в огненный шар из искореженного металла. Еще две гранаты попали в заднюю машину, убив или покалечив всех, кто там находился.

Стрельба АК на поля боя была невероятной — громкой, злой и продолжительной. Ответный огонь из вагонов поезда начался не сразу. Без сомнения, резкое торможение и крушение сбили людей с толку, как фасоль, взболтанную в банке, и в первые секунды они были не в том положении, чтобы сражаться. Но, наконец, в ответ на автоматы Калашникова на пшеничном поле раздались мощные залпы полуавтоматического калибра 308 из больших боевых винтовок ХК Г3.

Вдоль поезда взорвалось еще больше РПГ, в основном спереди и сзади, но, по мнению генерала Риаза Рехана, у некоторых дагестанских сил, контролирующих пусковые установки, была крайне низкая огневая дисциплина. Он слышал крики по рации на урду, арабском и русском и с другого конца темного, залитого дождем поля наблюдал, как гибнут солдаты в эшелоне для развертывания.

Эти солдаты были неплохими людьми. Многие стали бы хорошими мусульманами. Многие поддержали бы дело Рехана. Но для того, чтобы операция "Сапсан" увенчалась успехом, некоторым людям придётся принять мученическую смерть.

Рехан молился бы за них, но горевать бы не стал.

Рехан воспользовался биноклем ночного видения, чтобы наблюдать за происходящим из сарая. Группе из десяти или около того солдат СБ удалось выбраться из поезда; они дисциплинированно атаковали засаду, что заставило генерала гордиться тем, что он связан с такими людьми. Но линия засады была слишком широкой, силы на пшеничном поле - слишком многочисленными, и люди были перебиты в течение нескольких секунд.

Вся перестрелка длилась чуть более трех с половиной минут. Когда офицеры УМР на местах объявили о прекращении огня, они послали группы бойцов Джамаат Шариат в каждую машину по одному, чтобы не было перестрелки между машинами.

Это заняло еще пять минут и привело к тому, что Рехан мог сказать, просто слушая, была казнь раненых или сдача в плен.

Наконец по рации Рехана поступила радиограмма. Один из его капитанов сказал на урду:

— Подгоните грузовики!

Тотчас же из-за складов выехали два больших черных самосвала и покатили по мокрой дороге через пшеничное поле. Третья машина, желтый автокран, следовала за ним.

На то, чтобы перегрузить бомбы из поезда в грузовики, ушло всего семь минут. Через четыре минуты после этого первый из грузовиков, набитых дагестанцами, выехал на дорогу Исламабад — Лахор и повернул на север.

Когда Рехан и Сафронов забрались в одну из машин, с одного из заброшенных складов раздалась длинная автоматная очередь. Стреляли из армейских винтовок Г3, но Рехан не беспокоился. Он приказал своим людям забрать оружие у службы безопасности поезда, а затем применить это оружие против четырех человек из МТА, которые до того момента, как УМР застрелила их, думали, что они вернутся в Индию с этим оружием.

УМР приказала дагестанцам отнести тела в поле и оставить их там.

Джамаат Шариат потерял в засаде тринадцать человек. Семеро погибли сразу, а остальные, получившие слишком тяжелые ранения, чтобы пережить предстоящий переход, были застрелены на месте. Все тела были погружены на грузовики.

Первый ответ СПО на нападение на поезд прибыл всего через двенадцать минут после того, как последний грузовик Рехана покинул пшеничное поле. К тому времени две бомбы были почти на пятнадцать километров ближе к неприступному мегаполису Исламабаду.

68

С тех пор, как он вернулся из Пакистана несколько недель назад, Джек виделся с Мелани почти каждый день. Обычно он уходил с работы немного пораньше, чтобы отправиться в Александрию. Они шли пешком от ее квартиры до ужина, если только не шел снег или дождь, и в этом случае они брали "Хаммер". Он оставался на ночь, а на следующее утро вставал в пять, чтобы проскочить через пробки и проехать тридцать миль обратно в Коламбию.

Она упомянула что-то о желании посмотреть, где он живет, поэтому в субботу днем он заехал за ней и отвез обратно в Коламбию на ночь. Они поужинали индийскими блюдами в "Акбаре", потом зашли выпить в "Юнион Джек".

После пива и небольшой беседы они вернулись в квартиру Джека.

Джек и раньше приглашал к себе девушек, хотя ни в коем случае не был плейбоем. Обычно, если он думал, что позже вечером у него может быть компания, он просто бегло осматривал свою квартиру, хватая ключи и направляясь к двери, чтобы выйти, но для этого свидания он тщательно прибрался. Мыл полы из твердого дерева, менял простыни на кровати, драил ванную сверху донизу. Он вел себя так, будто всегда соблюдал строгий порядок, но был вполне уверен, что мисс Крафт окажется достаточно проницательной, чтобы понять, что это не так.

Ему нравилась эта девушка. Очень. Он знал это с самого начала, почувствовал, как что-то вспыхнуло во время их первых свиданий. Он скучал по ней, когда был в Дубае, а когда был в Пакистане, ничего так не хотел, как обнять ее, поговорить с ней, получить от нее какое-то подтверждение того, что он поступает правильно и что все получится.

Блин, подумал Джек. Неужели я размяк?

Он задавался вопросом, имело ли это какое-то отношение к тому факту, что за последние три недели две пули пролетели в нескольких дюймах от того, чтобы оборвать его жизнь. Было ли это тем, что стояло за чувствами, которые он испытывал к этой девушке? Он надеялся, что это не так. Она не заслуживала, чтобы кто-то влюбился в нее в результате каких-то личных проблем или предсмертного опыта. Нет,