Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Лэнгдон задумался, как Нагель отреагирует, узнав сложную правду об убийце Харриса. Женщина, которой ты приказала его соблазнить, в каком-то странном смысле сама его и убила.

— Защитник Саши, — сказала Кэтрин. — Её "ангел-хранитель", как ты выразилась. Ты узнала, кто это?

— Точных доказательств нет, — ответила Нагель. — В видео он мельком появляется в маске, но у меня есть сильное подозрение, кто это мог быть.

Лэнгдон и Кэтрин удивленно переглянулись.

— Человек на видео, который пытал Гесснер, говорил с русским акцентом, — продолжила Нагель. — И сказал ей, что наказывает за предательство доверия Саши. Но в его ярости чувствовалось что-то личное… будто он и сам был подопытным "Порога".

Так и было, подумал Лэнгдон. В каком-то смысле он был третьим пациентом. Он не до конца понимал сложности ДРИ, но, похоже, процедуры, которые Гесснер проводила над Сашей, могли переживаться её альтер-эго — особенно если оно было защитным и брало на себя самые болезненные моменты её жизни. Как объясняла Кэтрин, доминирующая личность могла решать, какое сознание будет главным в каждый конкретный момент.

— Директор сообщил мне, — продолжила Нагель, — что первый подопытный "Порога" тоже был русским и взят из того же учреждения, что и Саша. Его звали Дмитрий Сысевич. Финч утверждал, что он погиб во время программы, но директор говорил, что не видел доказательств его смерти. Возможно, Финч солгал по какой-то причине.

Финч не лгал, знал Лэнгдон. Дмитрий мертв. Мы видели его медицинскую карту.

— Учитывая содержание видео, — с сожалением сказала Нагель, — мы с директором пришли к выводу, что Дмитрий Сысевич, должно быть, выжил и вернулся, чтобы отомстить.

В тягостной тишине Лэнгдон взглянул на Кэтрин, их взгляды встретились. Оба понимали, что пришло время поведать послу правду.

— Мэм, — повернулся к ней Лэнгдон. — Человек, которого вы видели на видео… это не Дмитрий Сысевич.

ГЛАВА 126

Послу Нагель было неясно, сколько времени прошло, когда группа выбралась через Сталактитовую Стену.Час? Два? Над Валленштейнским садом сгустилась тьма, и в тенях словно витало зловещее предчувствие.

Она все еще не могла прийти в себя после того, что Лэнгдон рассказал о Саше, и хотя Нагель понимала, что со временем сможет принять правду разумом... ее терзала мысль, что один факт навсегда останется для нее как нож в сердце.

Майкла Харриса убила...Саша.

— Ты должна помнить, — настаивала Кэтрин. — Это была не Саша. Она любила Майкла. Ты должна думать о них как о двух разных людях.

Так или иначе, эта новость вызвала новую волну душившего ее чувства вины. Нагель ловила себя на мысли, что хочет попросить прощения у Майкла и Саши... но их обоих уже не было в живых.

Даже Валленштейнский сад теперь казался ей безжизненным — кусты роз укутаны в мешковину, а пруд осушен на зиму. Нагель сомневалась, что доживет до его весеннего возрождения. Всего несколько часов назад она обладала достаточным политическим весом, чтобы делать все, что пожелает, но теперь ей больше не хотелось быть послом США в Праге.

Меня не должно было здесь быть, подумала она. Меня прислали как марионетку.

Вероятно, она подождет месяц, чтобы помочь посольству пережить текущий кризис, а затем подаст в отставку. Она понятия не имела, чем займется дальше, но чувствовала, что в ней еще осталась боевая жилка... и куда больше, что она могла бы дать этому миру.

Сейчас же ее самой насущной задачей было вернуть USB-накопитель, который Скотт Кёрбл ловко вынес из посольства в коробке с вещами Даны. Вскоре он должен был прийти к ней в квартиру, чтобы забрать его.

Выходя из сада, Нагель оглянулась на Лэнгдона и Соломона, шедших следом и тихо беседующих. Несомненно, оба были смертельно уставшими и нуждались в сне.

— Я отвезу их в отель, — сказал Кёрбл, словно прочитав ее мысли. — Сразу после того, как отвезу тебя в посольство.

Они вышли под свет уличных фонарей, и Нагель поняла, что больше всего будет скучать именно по Кёрблу. — Скотт, — тихо проговорила она. — Я прекрасно осознаю, на какой риск ты сегодня ради меня пошел... и я не воспринимаю твою преданность как должное.

Морпех улыбнулся ей — что случалось редко — и коснулся козырька фуражки. — Как и я твою.

ГЛАВА 127

Лэнгдон давно считал, что самое тревожное и выразительное произведение искусства в Европе — это "Жертвы коммунизма" — мемориал из шести бронзовых фигур в натуральную величину, спускающихся по широкой бетонной лестнице. Каждая из них изображала истощённого бородатого человека, причём все шесть фигур представляли одного и того же человека... находящегося на разных стадиях разложения... у одного не хватало руки, у другого — половины головы, у третьего в груди зияла огромная рана.

"Непокорность и стойкость", — вспомнил Лэнгдон смысл, вложенный скульптором. "Этот человек, несмотря на уровень своих страданий, продолжает стоять".

Лэнгдон не ожидал увидеть эту скульптуру во время нынешнего визита в Прагу, и всё же она промелькнула за окном посольского седана, когда они мчались по улице Уезд. Он хотел было показать её Кэтрин, но она уже спала, положив голову ему на плечо, а её растрёпанные волосы нежно касались его щеки.

После того как сержант Кербл отвёз посла в посольство, он теперь вёз Лэнгдона и Кэтрин на юг, вдоль Петршинских садов, направляясь в отель "Четыре сезона" и долгожданный отдых. Повернув налево на Легионов мост, Лэнгдон закрыл глаза и прислушался к ровному дыханию Кэтрин, утешаясь этим обнадёживающим звуком...жизни.

Сегодня понятие смерти присутствовало слишком явно — не только в разговорах, но и в реальности Лэнгдона... он чуть не замёрз насмерть в водах Влтавы, затем в него стрелял Павел, и он едва сумел сбежать от Порога.

Любопытно, что за последний год всё, что Лэнгдон узнал от Кэтрин о сознании, изменило его взгляд на смерть... заметно уменьшив страх перед старением и неизбежным концом. Если подход Кэтрин к нелокальности сознания окажется верным, то логично предположить, что какая-то часть Лэнгдона — его сущность, душа, разум... переживёт смерть тела и продолжит существовать.

"Не тороплюсь это проверять",— подумал он, наслаждаясь теплом головы Кэтрин на своём плече.

Вчера, гуляя по Вышеграду, они случайно наткнулись на необычный и мрачный реликварий с человеческой лопаткой — якобы принадлежавшей святому Валентину, — и