Современный российский детектив - Анна Майская

народу человек в России» (в результате его «приватизации» контрольные пакеты ведущих, стратегических предприятий были проданы по ценам, заниженным в десятки и сотни раз), а контроль за ними перешел в руки иностранных фирм. Немцову же создан имидж «очередного спасителя Отечества». Внушается мысль о его преемственности президенту Ельцину, СМИ постоянно пытаются «накачать» его рейтинг. Однако, годы его правления в Нижнем Новгороде показали следующее… количество преступников здесь больше, чем в среднем по стране; то же самое относится и к количеству больных; уровень жизни в полтора раза ниже, чем в среднем по РФ; смертность населения на уровне первых военных лет; среди молодежи втрое выросла заболеваемость сифилисом (о чем справедливо говорил Жириновский во время теледебатов с Немцовым, закончившихся брошенным в лицо губернатора стаканом сока), вдвое возросло число наркоманов, а с 1995 года плановая госпитализация вообще прекращена (такого не было даже во время войны). Социальная сфера в области приведена в полный упадок, сейчас той же сферой в масштабе России призван руководитель Немцов, бывший студент Горьковского радиоинженерного института, имевший несколько приводов в милицию, в 1991 году громко кричавший возле Белого Дома «Ельцин!» (и услышанный). В сфере экономики положение в области не лучше. Немцов выполнял программу приватизации по рецептам Явлинского-Сакса. В результате: остановлена Чкаловская судоверфь, Сормовский завод, 18 миллионов долларов кредита разворованы, число рабочих мест сокращено втрое и т. д. Из области сделан полигон МВФ по уничтожению промышленности. И испытания прошли на пять с плюсом. То же самое касается и сельского хозяйства: сокращено поголовье скота и посевные площади — в целом больше, чем по всей России. Все годы правления Немцова область жила за счет дотации из Центра, поскольку имидж Немцову старались сохранить любой ценой. Он нужен Западу, как новый выдвиженец, взамен «уходящему» Чубайсу. Подобных «выдвиженцев» будут исподволь готовить и подбрасывать, как спасительную палочку сколь угодно долго: народ продолжает верить в очередных спасителей. Еще одно доказательное подтверждение тому, что реальной властью над умами в России обладает лишь контролируемые Западом СМИ… Гайдару и Чубайсу, сделавших подавляющее большинство россиян нищими, уже не верят. Чубайсу и Немцову, которые призваны путем бесповоротной разрухи сократить «поголовье» этих нищих — верят с трудом. Немцову и «Х» (вытащенному из кладовых МВФ), чьи усилия добьют население окончательно — оставшиеся в живых все равно будут малую толику доверять. В чем причина такой парадоксальной жажды народа России к самоликвидации? По этой проблеме подготовлен специальный аналитический доклад, который будет представлен в ближайшее время.

Монах

3

Вечером второго июня, возвратившись после прочитанной лекции домой, Киреевский почувствовал в квартире чье-то присутствие. Пахло табаком, а сам он давно бросил курить и не разрешал этого никому из гостей, даже своему другу Днищеву. Тот-то мог пролезть и в закрытую форточку, но в кабинете его дожидался не он, и не Кротов, имевший запасный ключи, а новый сосед. Он сидел за столом, копаясь видимо в его бумагах, дымил гаванской сигарой и потягивал из бокала вино.

— Не квартира — а проходной двор, — проворчал Киреевский.

— В стенке дыру пробил, — пояснил Федор. — Теперь за продуктами в холодильник лазаю. Шучу.

— Это мы понимаем. А все-таки?

— Присаживайтесь, Анатолий. Разговор у нас предстоит интересный и взаимовыгодный.

Киреевский отметил некую странность в поведении соседа, словно бы тот сбросил с себя надоевшую маску: новая манера вести беседу, правильная речь, «вы» вместо «тыканья», да и весь внешний вид будто преобразился. Сейчас перед ним сидел не выскочка из низов общества, не спортсмен-тяжелоатлет занимавшийся бизнесом, не «новый русский», а кто-то другой — умный, хитрый, подобранный и сконцентрированный на определенной цели. Как астральный двойник Феди Сукачева из фирмы «Лотос». Заметив его взгляд, сосед усмехнулся.

— Четыре языка, два университета, включая Колумбийский, — произнес он. — Тот, который заканчивал здесь, в России, даже не принимаю во внимание. Настоящее образование получаешь там.

— Любопытно. И?…

— И из этого следует, что вами интересуется не какая-то солнцевская группировка, и даже не фонд Сороса.

— Если вы скажете, что ЦРУ или «Моссад», то я упаду в обморок, ответил Киреевский. В принципе, он ожидал нечто подобного, поскольку тот, кто ходит по лезвию бритвы, подвержен любым неожиданностям.

— Помилуйте! Я вас умоляю, — воскликнул Сукачев, или как там его звали. — Неужели, кроме этих двух «фирм» в мире не осталось других, более значимых организаций, для которых вы могли бы представлять интерес? Ну вы же философ-аналитик, напрягайте свой ум? Выпейте бокал вина. Не бойтесь, оно не отравлено, — сосед налил и себе, и ему, явно забавляясь ситуацией. Он даже немного переигрывал, вновь начиная юродствовать. «Черт» подумал Киреевский.

— Ладно, — продолжил сосед. — не хотите пить — не надо. Оно даже и к лучшему. Вы состоите в тайной конспирологической организации «Русский Орден», являетесь сейчас одним из идеологических разработчиков. Со временем способны выдвинуться на уровень Геннадия Сергеевича Просторова. Это нас прекрасно устраивает. Ничего, что я с вами столь откровенно? — остановился вдруг он. Без предисловий. Мы люди умные, чего же тянуть?

— Хорошо, слушаю.

— Итак, в нескольких фразах. Если вы согласитесь работать на нас, то для этого не потребуется… ничего особенного. Все остается, как есть. Ваши увлечения, ритм жизни нисколько не нарушаются. Преподавайте в Академии, пишите книги, аналитические записки и так далее. Выдвигайтесь в первые ряды. Через пару дней я съезжаю с этой квартиры. Возможно, мы больше вообще никогда не встретимся. Забудьте обо мне, как о… сновидении. Но вам будет идти счет в западном банке, который обеспечит вашу спокойную старость. В любом случае, вы сможете воспользоваться им в удобное для Вас время. Но нам желательно, чтобы вы не выходили из игры как можно дольше. С вашей же стороны требуется самая малость. Всего два процента.

— Два процента — чего? — спросил Киреевский.

— Если вы считаете свои воззрения истинными — ради бога, — отозвался сосед. — Но из ста процентов этих мировоззрений, два должны принадлежать нам.

— Два процента лжи, — прояснил Киреевский.

— Можете говорить как угодно. Я считаю наоборот.

— А знаете кто всегда поступает наоборот?

— Казуистика, Анатолий. Сейчас вы назовете меня посланцем дьявола, искушающего святого Антония в пустыне. Нет, мы все реальные люди, все боремся за свое место в жизни. Не смотрите на меня так, словно пытаетесь заглянуть за зеркало. Подумайте, всего два процента, а не девяносто восемь — вам полный и абсолютный простор, фантазия ума и море гнева. Никто и никогда не заподозрит вас ни в чем. Кто обвинит столь популярную личность, которой вы несомненно станете в ближайшее время, если он чуть-чуть ошибется в своих выводах,