Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

– Вы в этом деле сделали тоже немало, – ответил Оливер, и между ними повисло долгое молчание.

Солнце все чаще скрывалось за облаками, и было так холодно, что даже две футболки, порванный свитер и кожаная куртка его совсем не грели. Он хотел уже спросить Лили, нету ли здесь горячего кофе или чая. Но вдруг заметил, что она побелела и, не мигая, смотрела в сторону деревянных поддонов с цветами.

– Вы что-то увидели? – спросил Оливер.

– Нет, совсем нет, – задумчиво ответила она, покачав головой.

Лили хотела еще что-то сказать, но со сцены раздался голос Джима. Он выглядел намного опрятнее, чем обычно: в коричневом классическом костюме, с причесанными волосами и подстриженной бородой. И Оливер больше не видел его пьяным. Оно было и понятно: Стефанию выписали, процесс развода, скорее всего, уже пошел. И, скорее всего, будет стоять вопрос, кто останется с детьми.

– Кхе-кхе, – прокашлялся Джим, и все замолчали. – Я не большой любитель говорить речи, но раз так случилось, что больше некому… – Он вздохнул, недолго помолчал, а затем, собравшись с силами, весело продолжил: – Рад всех приветствовать на празднике сбора урожая…

Оливер улыбнулся и оглядел собравшуюся толпу. Все же внутри что-то не давало ему покоя, но он подумал, что это связано со смертью жены. Может быть, он разучился испытывать удовлетворение после раскрытия дела? Так что он просто стал наслаждаться этим прохладным днем, выпил сока, посмотрел на озеро и подумал: как жаль, что все же не успел поплавать на лодке по этой чудесной воде.

– Детектив, а вы когда уезжаете? – спросила Лили. – Может быть, погостите у нас еще немного? Если вам не нравится гостиница, могу предложить одну из спален у меня дома. Особняк большой…

– Мои дела в этом городе закончены, – мягко перебил Оливер. – Уже сегодня планирую уехать. Должен был, конечно, раньше, но очень хотелось посмотреть на ваш фестиваль.

– Может быть, вы останетесь хотя бы до вечера? – расстроенно спросила она. – Обещают фейерверк…

– Лили, мне, к сожалению, надо ехать, – вздохнул Оливер, ему на самом деле очень хотелось остаться, посмотреть салют и узнать, какая же тыква выиграет. Но больше всего ему хотелось узнать, чем закончится этот день, если он останется.

Вдруг он заметил, как Джим спустился со сцены, и обратился к Лили.

– Я ненадолго отойду, – произнес Оливер, оставив ее одну, правда, когда подошел к Джиму, заметил, что она отошла к цветочным лавкам.

– О, детектив, – поприветствовал Джим. – Ты еще не уехал?

– Я хотел бы вам кое-что отдать. – Оливер достал из внутреннего кармана куртки подвеску Джеки и протянул ее Джиму. – Она в деле особо не нужна, подумал, что вы могли бы оставить ее себе на память.

Джим забрал подвеску, тяжело вздохнул и посмотрел на него с искренней благодарностью.

– Спасибо. – Он сжал подвеску в кулаке, затем положил ее в наружный карман пиджака и протянул ему руку.

Они обменялись крепким рукопожатием, и Джим уже стал уходить, но Оливер его остановил:

– Ответьте мне, пожалуйста, на еще один вопрос, – произнес Оливер.

– Новый допрос? – усмехнулся Джим.

– Как вы справляетесь? – спросил Оливер.

– Непросто, совсем непросто, но жизнь продолжается, – улыбнулся Джим и, отсалютовав двумя пальцами у виска, вновь поднялся на сцену, где должны были с минуты на минуту называть вес самой большой тыквы.

Оливер вздохнул и еще раз огляделся. Увидел, как Лили разговаривала с Бекки и с тем парнишкой-курьером Заком в сером комбинезоне, и думал уже подойти к ним, как вдруг его за руку дернул старший сын Джима с маленькой записной книжкой и карандашом.

– Ставку делать будете? – спросил он.

Оливер взглянул на сцену, на этот раз там стояли совсем незнакомые люди, должно быть, приехавшие из другого города. А на тележке лежала большая тыква, и Оливер примерно прикинул, сколько она могла весить.

– Четыреста пятьдесят четыре фунта, – прикинул Оливер, развернулся и хотел уже подойти к Лили и попрощаться. Но заметил, что ее уже нигде не было: одна Бекки, в зеленой куртке и с шелковым платком на голове, стояла у своих цветов.

Солнце опять зашло за облака, над поляной появилась черная тень, а у него внутри зародилась тревога. Он подошел к Бекки, взглянул на цветы, где каждый горшок был подписан: герани, астры, эхинацеи, но больше всего его внимание привлекли большие нежно-розовые лилии. Он и не знал, что такие бывают, и Бекки, кажется, заметила его удивление.

– Детектив, рада встрече, – поприветствовала она.

– Какие симпатичные, – произнес он, не отрывая взгляда от лилий.

– Ах да, – вздохнула она. – Это как раз те лилии, про которые я вам рассказывала, помните?

– К сожалению, нет, – ответил он, покачав головой.

– Это не страшно, молодым людям тяжело нас, стариков, слушать.

– Нет, что вы, расскажите, мне очень интересно.

– Что ж, – улыбнулась она, – на похоронах у Джеки я говорила вам, что мы с ее бабушкой решили выращивать редкие цветы. Она – розы, а я – эти лилии. – Она нежно погладила один из открытых бутонов. – Правда, знаете, мне всегда хотелось, чтобы у меня и те розы росли. Но сколько бы я ни пыталась, они у меня постоянно гибли. Даже вот и те саженцы, что дала Джеки, так и не прижились, – она грустно вздохнула.

– Должно быть, эти розы очень красивые…

– Красивые, – согласилась Бекки. – Так вы сами посмотрите, – она махнула в сторону соседней лавки.

Оливер перевел взгляд на соседний прилавок и увидел белоснежные розы. Вспомнил, что видел их уже несколько раз до этого, рядом с трупом Джеки и в ее оранжерее. Внезапно все вокруг как будто растворилось, голоса толпы притихли, и был слышен только голос Бекки:

– И знаете, сорт называется так интересно… Горькая утрата…

И Оливер вдруг вспомнил цветы на кладбище Сиэтла, на могиле жены. А за ним вспомнил то солнечное утро в тот день, когда Кейт решила отправиться на пробежку… Яркий свет падал на постель, на смятые простыни, он гладил ее и целовал, а она смеялась. А он смеялся вместе с ней, и ему было так хорошо… Он почувствовал, как ком подкатил к горлу, как слезы обожгли глаза и покатились по щекам. И вместе с этими слезами ему наконец-то стало легче…

– С вами все в порядке? – спросила Бекки.

– Кажется, да, – улыбнулся он, смахивая слезы. А затем на него, словно удар по голове, накатило резкое осознание. Точно такое же, которое накатывало на него каждый раз во время расследований, еще до смерти Кейт.