Необратимость - Владимир Николаевич Моргунов

выбежала на крик в прихожую и увидела лежащего на полу Игоря, которому один из автоматчиков защелкивал наручники на запястьях заведенных за спину рук.

— Что здесь происходит?! — дочь Рындина не из тех, кто при виде подобного зрелища падает в обморок. — Кто вы такие?

Мужичонка в штатском, тоже просочившийся в квартиру, было собрался гаркнуть на качающую права девицу, но в последний момент сдержался.

— Оперуполномоченный старший лейтенант Кавунов, — он показывал служебное удостоверение, всем своим видом демонстрируя торжество Его Величия Закона.

«Задрот. Наверное, и в ментовку пошел для преодоления комплекса неполноценности».

— Что все это значит? — не унималась Юля. — За что вы его задержали?

— Пустяки. Всего-навсего за убийство.

— Что за чушь?! Я была вместе с ним в течение… в течение полутора последних суток.

— Разберемся, девушка, разберемся.

ОНА

И вот я встретила его. На выходе из кинотеатра. Брюнет чуть выше среднего роста, стройный. Очень красивый. Что-то в его облике было от Фредди Мерьюри — жгучий брюнет.

Запорхали у меня бабочки внизу живота, нет ли, не помню уже. Но что-то такое я ощутила.

— Такая красивая девушка. Приезжая?

В общем, особого напора с его стороны я не ощутила. Его поведение было чуть скромнее поведения среднестатистического поведения мужчины его возраста из Снежинска.

— Можно сказать, приезжая, — вздохнула я.

Его звали Валерием, и его немного удивило не совсем привычное для этих мест мое имя — Лина.

— Красивое имя.

— Меня в детстве дразнили «Линка-калинка» или «Линка-малинка».

Такой вот ни к чему не обязывающий треп, в котором слова практически ничего не значили.

Я узнала, что Валерий работает слесарем на заводе моторостроения, прилично зарабатывает. Больше меня, во всяком случае.

Мы прогуляли с ним до самого вечера. Поцеловались, обменялись номерами мобильников. У меня был допотопный аппарат с торчащей антенной. У Валерия — покруче, Nokia.

Он проводил меня к остановке автобуса, и я поехала в свою общагу.

Воскресенье. Завтра, после ночи на коечке с провисшей панцирной сеткой, идти на работу — сейчас я бы почувствовала себя хуже некуда. Но тогда, в свои неполных двадцать два, я наверняка чувствовала себя счастливой.

За столом, стоявшем посреди комнаты, сидели мои соседки и пили крепленое вино. И слушали дебильную «Крошка моя, я по тебе скучаю» по транзисторному радиоприемнику. Но даже эти «кино и музыка» не испортили моего настроения. И настроение мое соседки заметили.

— О, Линка хахаля подцепила! — прокомментировала первая.

— И не просто подцепила, а и потрахаться успела, — подхватила вторая.

— Да ну, где же сейчас трахаться по такой слякоти и холоду? Не в подъезде же.

— Не, наша Линка по подъездам не трахается. Она, наверное, в гостиницу ездила. Ладно, Линка, хряпни с нами чуток.

— Да у вас уже вон на донышке только осталось, — я кивнула на бутылку.

— А у нас с собою было! — соседка спрыгнула со стула, нырнула под кровать, потом выпрямилась с бутылкой в руке, держа ее, как гранату.

— Забалдеете, — я покачала головой, — а завтра на работу.

— Если вдвоем пить будем, то, конечно, забалдеем. А если ты нам поможешь, то, может быть, и трезвыми останемся.

Я обычно не могу противостоять нахрапу при общении, поэтому всегда спасаюсь позорным бегством. Вот и тогда я бежала.

— Ой, вспомнила, — я схватилась за голову, — мне же позвонить надо!

И вышла в коридор.

Когда я вернулась в комнату через полчаса, соседок уже сморил пьяный сон. Недопитая вторая бутылка стояла на столе.

* * *

Грачев постучался в дверь кабинета Рындина, потом распахнул дверь и быстро вошел «с видом лихим и придурковатым».

— Неужели расколол Верютина? — недоверчиво поинтересовалось начальство.

— Почти что, — исполненным оптимизма тоном ответил Грачев. — Завертелся он, как уж на сковородке, сказал, что будет говорить только в присутствии своего адвоката. Но адвокат ему поможет разве только что по другой статье чалиться.

— Осади! За Верютиным, как минимум, с полдюжины «мокрух» и все недоказанные. Не чалился он ни разу раньше, а уж теперь-то и подавно.

— Оно-то так, — градус оптимизма у Грачева немного снизился. — Но если устроить ему очную ставку с этим самозваным киллером из ОБЭПа…

— А ты сначала с обэповцем поговори по душам.

— Где-то через полчаса и поговорю. Я ему звонил, пригласил на беседу.

— И он согласился?

— А то! Почуял что-то и, видно, решил побыстрее задницу свою прикрыть.

— Хочешь, я скажу, чем твоя беседа с ним закончится? Он скажет, что просто хотел раскрутить жирного гуся на бабки, а заказ не исполнять. Хотя… Верютин ведь не лох простой, которого можно таким образом разводить. Ладно, действуй.

Едва за Грачевым закрылась дверь, как зазвонил мобильный телефон Рындина.

На дисплее — «Юля».

Рындин ощутил пустоту внутри — что-то опять стряслось.

* * *

Только генерал Аверин мог помочь в такой ситуации. К нему Рындин и направился, предварительно созвонившись.

— Ты, Евгений Палыч, особо не отчаивайся, — генерал открыл заветный шкафчик и достал бутылку коньяка. — На-ка вот, глотни граммульку, стресс сними.

Рындин глотнул, но тревога не отпускала.

— Тут видишь, какое дело получается. Убийство по неосторожности. Я материалы уже изучил, — Аверин похлопал ладонью по листкам бумаги, лежавшими перед ним на столе.

— Да ведь удар был нанесен вчера, а пострадавший умер сегодня. И надо еще доказать, что умер он именно вследствие этого удара.

— Вот отдел особо тяжких и пытается это доказать. Тут вообще-то диагноз предварительный и мутный какой-то — то ли было внутренне кровоизлияние в мозг, то ли не было. То ли были повреждены шейные позвонки, то ли нет.

— Так этого потерпевшего менты вчера днем опрашивали! Мог бы он на их вопросы отвечать, если бы у него кровоизлияние было?

— Не мог, — кивнул Аверин. — И вот еще что — его утром на улице нашли. Вот шел и упал замертво.

— Ну, тогда это вообще чушь! Его на улице и убили скорее всего.

— Вот! — Аверин поднял указательный палец. — Я с эмвэдэшным начальством уже согласовал — создается следственно-оперативная группа с нашим и их участием.

* * *

«Разговор по душам» Грачева с майором Никитиным из ОБЭП проходил по предсказанному Рындиным сценарию.

Никитин, прослушав запись его разговора с Верютиным, о монтаже записи говорить не стал — не в первый день в органах, сам не дурак и Грачева явно дураком не считал.

— Да, не отрицаю, был такой разговор. Только ведь я специально Верютина провоцировал.

— Это как же так? — Грачев любил «прикинуться шлангом». — Я вот по скудости умишка своего и подумать не мог, что вы кого-то провоцировали. А-а, хитрую комбинацию