Современный российский детектив - Анна Майская

Бурная светская жизнь захватила ее! Она с упоением занималась верховой ездой. Гонгадзе купил ей несколько скаковых лошадей, и она часами пропадала в, расположенном недалеко от виллы манеже, восхищаясь умом и грацией этих благородных животных. Ей было приятно чувствовать себя женщиной, которая занимает в обществе положение, о котором другие могут только мечтать. Ей льстило то внимание и зависть, когда она под руку с Гонгадзе появлялась на очередной светской вечеринке. Ее фотографии не сходили со страниц модных журналов. А для интервью с ней журналисты готовы были часами стоять у ворот виллы, дожидаясь, когда она, наконец, обратит на них свое внимание. Бросать все это и идти в неизвестность, даже с горячо любимым человеком? Надежда раз за разом задавала себе этот вопрос, и однозначно ответить на него пока не могла.

Она неподвижно сидела на кровати и, кусая губы, напряженно думала. А может согласиться с Федоровым? Зачем так рисковать и терять все то, что она с таким трудом получила в этой жизни. Такой шанс выпадает только один раз. Они с Федоровым смогут изредка встречаться. Если хорошенько надавить на Вахтанга, то можно купить квартиру в Ницце и тогда эти встречи будет проще организовать. Все ее знакомые жены пожилых олигархов так и делают. И мужья этих жен, даже зная про их бурные романы с молодыми поклонниками, не особенно возражают против этого.

"Вопрос в другом," — думала Надежда. — "Сколько это будет продолжаться?" Федоров может уехать в Москву, да и где гарантия, что, когда он будет один, без нее, какая-нибудь дерзкая красотка не подставит ей ножку. Он мужик видный. За такого многие готовы замуж выскочить. То, что она увидела его на открытии фестиваля с двумя молодыми красивыми девушками, дало ей серьезный повод для таких размышлений. Невольно сравнивая себя с ними, она все-таки вынуждена была признать, что прежняя неустроенная жизнь и выпавшие на ее долю испытания порядком утомили ее, расстроили нервы и стали как это не прискорбно, сказываться на ее внешности. Конечно, при помощи лучших косметологов ей удавалось пока это скрывать. Но, вспоминая юных, задорных англичанок, она с горечью чувствовала их превосходство над собой. Они и без косметики отлично выглядят, а она без нее уже и на улицу выйти боится.

И самое главное, о чем мечтала Надежда — она очень хотела детей! Она думала, про это постоянно, ночью и днем, проезжая по улицам Ниццы и гуляя в роскошном саду виллы, в кровати с Гонгадзе, и, танцуя, на светском рауте. Узнав о беременности очередной своей подруги, Надежда надолго впадала в глубокую депрессию, запиралась в своей комнате и срывала гнев и раздражение на прислуге. В такие дни даже Гонгадзе старался не попадаться ей на глаза. Она не находила себе места и все яснее понимала, что попала в какой-то заколдованный круг. Годы безвозвратно уходили, и она со страхом думала, сможет ли при такой жизни нормально родить. Общение с мужчинами, которые пытались получить от нее максимум удовольствия, частая смена партнеров доставляло ей немало неприятностей. Ей пришлось постоянно посещать врача. И, к сожалению, визиты к нему ее не обнадеживали. Как он ей уже не раз говорил, с возрастом, после тридцати у нее могли возникнуть серьезные проблемы, и с беременностью тянуть он не советовал. Чем раньше она родит, тем успешнее будут роды и здоровее будет ребенок. Она не рассказывала Гонгадзе о своих проблемах, стесняясь этого, но, с каждым прожитым днем все яснее понимала, что надо срочно что-то предпринимать.

Надежда тяжело вздохнула и потерла ладонями лицо. "Господи, что же делать?" — подумала она. — "На что решиться?" Она долго сидела на кровати рядом с Гонгадзе. Затем вдруг протянула к нему свою руку, желая его разбудить, но почему-то передумала, встала и, осторожно закрыв за собой дверь, вышла в коридор.

Время до завтрака она провела в одиночестве, гуляя в роскошном весеннем саду виллы. Когда дворецкий нашел ее и доложил, что стол накрыт, она рассеянно посмотрела на него и, не говоря ни слова, пошла в столовую. За завтраком она была молчалива и задумчива. Невнимательно слушала Гонгадзе. Невпопад отвечала на его вопросы. И с усилием улыбалась его обычным шуткам и остротам. Наконец, когда они уже заканчивали пить кофе, Надежда поставила, пустую чашку на стол и, взглянув на Гонгадзе своими большими голубыми глазами, вдруг сказала.

— Вахтанг! Я хочу ребенка…

Гонгадзе не понял ее и, подняв удивленные глаза, переспросил.

— Какого ребенка?

Надежда краешками губ грустно улыбнулась.

— Обыкновенного…

Гонгадзе недоуменно пожал плечами.

— Но у меня уже есть три сына.

— А у меня никого нет. — все так же грустно сказала Надежда.

Гонгадзе взял со стола сливки и добавил их в кофе, затем размешал его и осторожно спросил.

— А разве нам плохо вдвоем? Мне только шестьдесят два года и здоровье у меня, как говорят врачи, еще крепкое. Лет двадцать, наверное, протяну.

Надежда вздохнула, затем краснея и, чертя пальцем на скатерти замысловатые узоры, смущенно произнесла.

— Но мне сейчас уже двадцать три. И врач говорит, что тянуть с беременностью не следует. Могут возникнуть проблемы.

Взглянув на Гонгадзе, она по его потемневшим глазам поняла, что он начинает нервничать.

— Надежда! — глухим голосом сказал он. — Я не думал про это. Мне некогда заниматься пеленками, и ты будешь постоянно занята им. Тебе будет трудно помогать мне.

— Но это моя главная задача в жизни. Я женщина Вахтанг! Пойми это! — Надежда, не отрываясь, с мольбой в глазах смотрела на него. — Если ты всерьез хочешь создать семью, то в ней должны быть дети. Наши с тобой дети, могут быть хоть какой-то гарантией того, что ты не бросишь меня, когда я постарею. — добавила она.

Гонгадзе удивленно посмотрел на нее.

— Надежда! Как ты можешь так говорить! Ты мне нравишься не только внешне. До сих пор, мне казалось, что мы близки и духовно. Ты, как никто другой, понимаешь меня и можешь поддержать в трудную минуту. А она, боюсь, скоро может наступить.

— Вахтанг! Я всегда готова тебе помочь, но дети для меня самое главное в жизни. Пойми! — с болью в голосе повторила Надежда.

Гонгадзе сердито насупился.

— Я все понимаю Надежда. Но я не готов сейчас к этому.

В столовой воцарилось тишина, и было слышно, как тяжело и часто дышит Гонгадзе. Они долго смотрели друг на друга, и Надежда все поняла по его холодным, безучастным глазам. Пряча слезы, она отвернулась и