Под прицелом - Том Клэнси

— Мы оба профессионалы. Ты не хочешь этого делать.

— А вы разве не хотите меня заставить?

Кларк начал делать короткие, учащенные вдохи. То, что должно было произойти, было неизбежно. Ему нужно было контролировать реакцию своего сердца на это.

Валентин увидел, что Кларк смирился со своей судьбой. В центре лба русского запульсировала вена. Коваленко отвернулся.

Тесак оторвался от запястья Кларка. Завис в воздухе в футе над ним.

— Это отвратительно, - сказал Коваленко.

— Пожалуйста, мистер Кларк. Не заставляйте меня смотреть на это.

У Кларка не нашлось никакого юмористического ответа. Каждый нерв в его теле был напряжен, каждый мускул перекручен в ожидании неминуемого удара тесака по запястью.

Коваленко оглянулся на американца.

— Неужели? Вы действительно позволите изуродовать свое тело, отрубить вашу гребаную руку, только чтобы сохранить имеющуюся информацию в секрете? Вы что, настолько преданы какому-то дурацкому делу? Вы настолько обязаны своим хозяевам? Что вы за робот такой? Какая машина позволит изрубить себя на куски из-за какого-то дурацкого чувства доблести?

Кларк зажмурился. Он, насколько это было возможно, приготовился к неизбежному.

Через тридцать секунд Кларк снова открыл глаза. Валентин уставился на него, не веря своим ушам.

— Таких людей, как вы, больше не делают, мистер Кларк.

Кларк по-прежнему ничего не говорил.

Коваленко вздохнул.

— Нет. Я не могу этого сделать. У меня не хватит духу видеть, что его рука отрублена и лежит на полу.

Кларк был удивлен; он начал расслабляться, совсем немного. Но Валентин повернулся к нему, глядя снизу вверх на человека с большим острым инструментом.

— Положи это на место.

Человек рядом с Кларком тяжело вздохнул. Может быть, немного разочарованно? Он отложил тесак.

Теперь Коваленко сказал:

— Лучше возьми молоток. Сломай ему все кости в руке. По одной.

Спецназовец быстро схватил хирургический молоток из нержавеющей стали, который лежал на столе рядом с режущими инструментами. Без всякого предупреждения он ударил молотком по вытянутой руке Джона, раздробив ему указательный палец. Он ударил во второй, а затем в третий раз, в то время как Кларк заходился в крике.

Коваленко отвернулся, заткнул уши пальцами и отошел к дальней стене склада.

Безымянный палец треснул чуть выше костяшки, а мизинец был раздроблен в трех местах.

Последний, жестокий удар по тыльной стороне ладони Кларка грозил повергнуть его в шок.

Кларк стиснул зубы; его глаза были закрыты, и слезы градом текли по щекам. Его лицо приобрело темно-малиновый оттенок. Он делал короткие глотки воздуха, быстро пополняя запасы кислорода, чтобы не впасть в шоковое состояние.

Джон Кларк продолжал кричать, сильно ударяясь головой о живот человека, стоявшего позади него. Он заорал:

— Пидар гнойный!

Через минуту Коваленко снова склонился над ним. Кларк едва мог разглядеть молодого человека из-за слез и пота, застилавших его глаза, и плохой фокусировки расширенных зрачков.

Валентин поморщился, взглянув на раздробленную руку. Она уже распухла, почернела и посинела, а два пальца были неестественно вывернуты.

— Прикройте это! - крикнул он одному из своих людей. На поврежденную конечность было наброшено полотенце.

Коваленко заткнул уши, чтобы не слышать самых страшных криков, но сам крикнул, словно злясь на человека в кресле за то, что тот вынудил его сделать это:

— Ты, старый дурак! Твое чувство чести не принесет тебе здесь ничего, кроме боли! У меня есть для тебя все время, которое мне нужно!

Даже сквозь боль Джон Кларк мог сказать, что Валентин Коваленко на грани истерики.

— Говори, старый дурак! Говори!

Кларк.молчал. И тогда, и в следующий час. Коваленко ярился все сильнее и сильнее. Он приказал подставить голову Кларка под ведро с водой и приказал своим людям бить американца по грудной клетке, сломав кость и нанеся ему такие сильные ушибы, что тот едва мог дышать.

Джон изо всех сил старался отстраниться от того, что происходило с его телом. Он думал о своей семье, о родителях, которые давно умерли. Он думал о друзьях и коллегах. Он думал о своей новой ферме в Мэриленде и надеялся, что, хотя он никогда больше ее не увидит, его внуки вырастут в любви к этому месту.

Кларк потерял сознание через два часа после начала пыток.

74

Лампочка, указывающая на входящий вызов из кризисного центра, мигала уже более десяти минут.

Сафронов смотрел новости из Москвы на одном из главных мониторов, остальные невольные участники в центре управления запуском сидели с напряженным вниманием.

Георгий надеялся на более масштабное зрелище. Он знал, что на стартовой площадке 109 находится "Днепр", заряженный спутником, а не одним из ядерных зарядов, но он нацелился на центральные контейнеры для хранения топлива на Московском нефтеперерабатывающем заводе, что должно было вызвать гораздо больший взрыв и пожар. Однако снаряд промахнулся от цели всего на четверть километра, и Сафронов почувствовал, что добился своего.

Посмотрев новости еще несколько секунд, он, наконец, снял наушники с панели управления, надел их и принял вызов.

— Да?

— Вы разговариваете с президентом Рычковым.

Сафронов ответил бодрым голосом:

— Доброе утро. Возможно, вы меня не помните, но мы встречались в Большом театре в прошлом году. Как погода в Москве?

Последовала долгая пауза перед ответом президента, произнесенного кратко, но с легкой ноткой беспокойства.

— В вашей атаке не было необходимости. Мы понимаем, что у вас есть технические возможности осуществить то, чем вы угрожаете. Мы знаем, что у вас есть ядерное оружие.

— Это было наказанием за вашу атаку на этот объект. Если вы атакуете снова… что ж, президент, у меня больше нет кинетических ракет. Два других "Днепра", находящихся в моем распоряжении, оснащены ядерными боеголовками.

— Вам нет нужды что-то доказывать. Нам нужно только вести переговоры, вам с позиции силы, мне ... с позиции слабости.

Сафронов крикнул в микрофон:

— Это не переговоры! Я кое-что потребовал! Я не вступал в переговоры! Когда мне будет позволено поговорить с командиром Набиевым?

Президент России устало ответил:

— Я разрешил это. Мы перезвоним вам сегодня утром, и вы сможете поговорить с заключенным. Тем временем я приказал всем силам безопасности