Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

Советник Абдулкасимов перечитал абзац о потомке Дэв-хана.

Провел рукой по лицу. Резко поднялся с вращающегося кресла. Расстегнул воротник рубашки, ослабил галстук. Сейчас бы его никто не сравнил с якудзой из манги. Но обуревавшие его чувства вряд ли кто-то бы разгадал. Советник Абдулкасимов с детства умел владеть собой.

Глава 25

Стул

На стук полковнику Гущину никто не ответил, хотя он терпеливо ждал. Из-за забора виднелась среди крон крыша зимней дачи. Кругом царила мертвая тишина. Гущин снова громко забарабанил в калитку – оглохла старуха-процентщица или на унитазе задремала? И внезапно… калитка, заскрипев, подалась. Ее не заперли изнутри. Гущин зашел на участок. Прямо к нему по заросшей травой дорожке боком скакала ворона. Еще три птицы с шумом и карканьем вспорхнули из травы. Полковник Гущин остановился.

Юлия Осмоловская лежала на земле у садового кованого столика в черной луже густой запекшейся крови. Рядом с телом валялся железный садовый стул. Гущин приблизился к телу на негнущихся ногах. Он разом взмок под пиджаком. Голову и лицо Осмоловской разбили сильными ударами. Парик ее съехал набок. В редких седых волосах вдовы Гущин увидел сгустки крови и осколки костей черепа. Вместо вытекшего правого глаза зияла рваная рана-дыра.

На вдове были спортивные брюки, розовая толстовка, разношенные скособоченные балетки люксового бренда с монограммой. На ее правом запястье тускло блестел золотой браслет, в ушах серьги. Скрюченные пальцы вдовы мертвой хваткой вцепились в траву. По окровавленному изуродованному лицу ползали осенние мухи.

Гущин нелепо взмахнул рукой, отгоняя мух, и они роем закружились вокруг него в смертельном танце. Он глянул на стул, на котором сидел в прошлый раз. Он двигал его тогда, усаживаясь, и помнил – стул легкий и одновременно увесистый. На спинке стула запеклась кровь. Передняя ножка – металлический штырь – тоже сильно окровавлена. Гущин низко нагнулся над трупом: увидел на нижней челюсти старухи и на ее губах следы грязи.

Он медленно распрямился. Вспышка! Вся картина убийства всплыла перед ним словно наяву. Матрица кошмара…

Напавший схватил стул и ударил Осмоловскую по голове спинкой, повалил на землю. Наступил ногой ей на лицо, на рот, не давая кричать, звать на помощь. Перевернул стул спинкой вниз и начал долбить ею, словно молотом, по черепу. Но это показалось убийце недостаточным – желая добить несчастную старуху, он опять перевернул стул и всадил ножку прямо ей в глаз, пронзая мозг.

Судя по виду кровавой лужи, жертва пролежала на участке много часов. Полковник Гущин достал из кармана пиджака резиновые перчатки. Коснулся шеи вдовы. Тело давно окоченело. За ушами он обнаружил трупные пятна – максимальной интенсивности. А это означало, что убийство произошло сутки или более назад. То есть вчера, когда он занимался переводом запроса, «караван-сараем» и покойным инженером Шахрияром. На следующий день после их визита в Вороново вдову Осмоловскую кто-то зверски прикончил.

Гущин не стал дальше сам осматривать труп. На место убийства следовало немедленно вызвать местную полицию, коллег из Новой Москвы. Они ему не подчинялись. Но Гущин медлил. Глянул на дачу Осмоловской. Быстро направился прямо к крыльцу, поднялся. Входная дверь была приоткрыта. Он оказался на зимней террасе. Обстановка на ней не нарушалась убийцей. Гущин, ни к чему не прикасаясь, внимательно осматривал некогда дорогую, но обветшавшую плетеную мебель, окна со шторами по моде девяностых. Миновал кухню, распахнул дверь в смежную ванную-туалет. Прошел в гостиную. Везде царил относительный порядок. У Гущина появилось чувство: убийца сюда даже не заходил, он вообще не рискнул проникать в дом. В комнатах – обычный жилой старческий хаос: разбросанные на столе лекарства, квитанции, шерстяная кофта на спинке кресла. Он зашел в спальню вдовы. Увидел на комоде множество фотографий. На всех Осмоловская вместе с лысым мужчиной солидного вида. Явно со своим вторым мужем. Верхний ящик комода выдвинули до конца. В нем что-то искали. Но… заглянув туда, Гущин решил: нет, не убийца здесь рылся. Сама вдова…

Поверх женского белья лежал прозрачный файл. Внутри – бумаги. Осмоловская шарила в своем белье и сама достала припрятанную на дне ящика папку-файл. Гущин руками в резиновых перчатках очень осторожно извлек файл и вытряхнул из него документы. Два пожелтевших свидетельства о смерти. Алевтины Зубовой, скончавшейся тридцать лет назад, – Гущин решил: возможно, мать Юлии Осмоловской. И свидетельство о смерти Юрия Велиантова от июля 1962 года. К свидетельству о смерти ржавой скрепкой прикололи другую бумагу. Полковник Гущин осторожно отцепил ее.

Телеграмма.

Юленька, люблю, скучаю! Как ты себя чувствуешь, родная? Как наш будущий малыш? Я добрался до Светлого мыса. Ищу проводника в горы или шофера с машиной. Но сначала займусь старыми складами Ак-Булун. Я здоров, у меня все нормально. Скоро увидимся. Обнимаю тебя! Твой Юра.

Полковник Гущин прочел телеграмму из далекого 1962 года. А затем он сделал то, чего не совершал никогда прежде. Он забрал телеграмму и сунул ее в карман пиджака. Аккуратно сложил свидетельства в прозрачный файл. Убрал его под белье вдовы и плотно задвинул ящик комода.

Вдова Осмоловская при встрече солгала им. Не все оставшееся от ее первого мужа она уничтожила. В файле имелось еще что-то, кроме телеграммы и свидетельств. Полковник Гущин доверял своему оперативному чутью. И данная вещь пропала.

Покинув дом и притворив дверь, он наконец позвонил сначала в собственный главк дежурному по управлению, а тот переадресовал его вызов полиции Новой Москвы. Первым прибыл на место происшествия вороновский участковый. Едва узрев труп Осмоловской и выслушав полковника Гущина – коллегу из области, – он вынес свой вердикт:

– Дошли до края они здесь, ни дна им ни покрышки! Началось все с собак отравленных, а закончилось ее проломленной башкой. Соседи ей отомстили – ясно же! Поквитались за псов своих. Бытовый конфликт с дракой и убийством.

Полковник Гущин не стал возражать участковому. Не спорил он и с оперативной группой из Новой Москвы. Попросил лишь разрешения присутствовать при осмотре трупа и обыске дома и участка в качестве коллеги и стороннего наблюдателя без права вмешиваться в сам процесс. На вопрос старшего опергруппы: «А вы с какой целью, коллега, оказались у Осмоловской?» – ответил: «Мы ее проверяли по старым связям ее второго мужа, у нас дело экономически-финансового плана. Нелегальные кредиты».

Он не делился с коллегами тем, о чем думал сам. Желание отдать им на откуп информацию о зоомузее пропало у него напрочь, когда на участок под конвоем пригнали испуганных, негодующих соседей Осмоловской –