Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

– Поздравляю. Хотел бы я больше читать поэзии.

На самом деле, он этого не хотел, но он хотел хотеть, а это уже было что-то.

– Хотела бы я написать роман.

– Ну, может, еще напишете.

Элис покачала головой. Она словно… смешно было думать об этом, но она словно флиртовала с ним. Чего ради?

– Да ну, что вы. То есть я люблю читать романы, но написать хотя бы строчку – это для меня уже предел. Не могу представить, как писать страницы за страницами, не говоря о персонажах, которые должны казаться живыми, и истории, которая должна удивлять. С ума сойти, что люди способны на такое. И даже не раз! То есть вы ведь вторую книгу написали, да?

«И третью, и четвертую», – подумал он.

И даже пятую, если считать наброски на ноутбуке, на которые Джейк не смотрел уже почти год. Он кивнул.

– Что ж, когда я получила эту работу, вы оказались единственным человеком на факультете, кого я знаю. То есть чье творчество я знаю. Я подумала, что раз вы тут, то место нормальное.

Джейк осторожно откусил кукурузный хлеб, сухой, как и следовало ожидать. Он не слышал подобных похвал от братьев (или сестер) по перу уже пару лет и поразился, как быстро на него нахлынули знакомые дурманящие чувства. Вот что значит, когда тобой восхищаются, тем более со знанием дела, когда кто-то полностью понимает, как трудно написать удачное и непостижимо прекрасное предложение! Когда-то он думал, что каждый день будет слышать подобные похвалы – не только от коллег-писателей и преданных читателей (его трудов, неизменно возрастающих в численности и совершенстве), но и от студентов (в программах получше этой), которые будут в восторге оттого, что их наставник/учитель по писательскому мастерству – Джейкоб Финч-Боннер, признанный молодой романист. И все будут рады выпить с ним по пиву после учебы!

Не то чтобы Джейк пил пиво со своими студентами.

– Что ж, приятно слышать, – сказал он Элис с заученной скромностью.

– Осенью у меня начнется преподавательская стажировка в Хопкинсе, но я никогда не преподавала. Это может оказаться мне не по зубам.

Он посмотрел на нее и почувствовал, как стремительно тает его более чем скромный запас доброжелательности. Стажировка в Хопкинсе – это не хухры-мухры. Вероятно, Элис получила грант, подразумевающий, что ей удалось обойти не одну сотню других поэтов. И публикация в университетском издательстве наводила на мысль о премии, ведь только ленивый из будущих магистров не подает на них заявки. По всему выходило, что эта девчонка, Элис, та еще штучка, во всяком случае, в поэтических кругах. Мысль об этом совершенно лишила Джейка присутствия духа.

– Уверен, вы справитесь, – сказал он. – В крайнем случае, просто хвалите их. За это ведь нам платят большие бабки.

Он осклабился. И почувствовал себя дураком.

Элис, после секундного колебания, тоже осклабилась, и ей передалось чувство неловкости.

– Эй, вам это нужно? – раздался чей-то голос.

Джейк поднял взгляд. Лицо говорившего – вытянутое, со светлой челкой, нависавшей над томными глазами – было ему незнакомо, но он узнал его руку, указывавшую на что-то. Проследив за пальцем с довольно острым ногтем, Джейк увидел на клетчатой красно-белой скатерти открывашку.

– Что? – сказал Джейк. – А, нет.

– Потому что люди ее ищут. Она должна быть там, у холодильника.

В его голосе слышалась явная претензия: Джейк и Элис, какие-то левые людишки, лишили этого самородка, проникшего в самое сердце Симпозиумов Рипли, и его друзей, несомненно талантливых студентов, возможности воспользоваться этим незаменимым устройством, чтобы отведать желанных напитков.

Ни Элис, ни Джейк ничего не сказали на это.

– В общем, я ее возьму, – сказал блондин и подтвердил слово делом.

Двое преподавателей молча смотрели в спину удалявшейся фигуре среднего роста, русоволосой и широкоплечей, триумфально потрясавшей открывашкой.

– Однако, – нарушила Элис молчание, – прелестно.

Этот парень проследовал к столику, облепленному молодыми людьми – они сидели не только на стульях, но также на скамейках и шезлонгах. Не успела начаться сессия, а эти новички уже утвердились в образе альфачей и, судя по их радостным возгласам при виде блондина с открывашкой, они избрали его своим вожаком.

– Надеюсь, он не окажется поэтом, – сказала Элис со вздохом.

А Джейк подумал, что это очень маловероятно. Буквально все в этом жеребце кричало: ПРОЗАИК. Пусть Джейк и затруднялся определить конкретный подвид:

1. Великий американский романист.

2. Автор бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».

Или весьма редкий гибрид…

3. Автор великих американских бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».

Другими словами, норовистый добытчик похищенной открывашки мог метить либо на нового Джонатана Франзена, либо на нового Джеймса Паттерсона, но с практической точки зрения разница была невелика. Рипли не делил своих студентов на серьезных писателей и беллетристов, а это означало, что завтра утром у Джейка были все шансы увидеть у себя на семинаре этого выскочку. И он ничего не мог с этим поделать.

Глава третья

Эван Паркер / Паркер Эван

Джейк не ошибся: в десять утра блондин вошел вальяжной походкой с остальными студентами в кабинет 101 (переговорную комнату на первом этаже) и скользнул безразличным взглядом по дальнему краю длинного стола, где сидел Джейк, не выказав ни малейшего уважения к тому, кто очевидно представлял собой здесь старшего (да ведь это Джейкоб Финч-Боннер!), и занял место. Джейк смотрел, как он потянулся к стопке ксерокопий в центре стола, взял одну и, пролистав с надменной ухмылкой, положил рядом со своим блокнотом с ручкой и бутылкой воды. (Симпозиумы Рипли предлагали студентам в первый день занятий бесплатную воду; за все остальное приходилось платить.) После чего стал громко разговаривать с соседом, упитанным джентльменом с Кейп-Код, который хотя бы подошел к Джейку прошлым вечером.

В пять минут одиннадцатого Джейк начал семинар.

Утро снова выдалось сырым, и студенты – всего их было девять – один за другим снимали верхнюю одежду. Джейк действовал почти на автопилоте: представился, рассказал кое-что о себе (на своих публикациях заострять внимание не стал; если студентам было все равно или они не придавали значения его достижениям, он предпочитал этого не замечать) и коснулся того, чего можно и чего нельзя достичь с помощью курсов писательского мастерства. Дав несколько оптимистичных практических рекомендаций (Позитивный настрой – прежде всего! Никаких субъективных замечаний и политических пристрастий!), он предложил студентам рассказать немного о себе: чем они занимаются, что пишут и какие надежды возлагают на Симпозиумы Рипли. (На это всегда уходила большая часть первого занятия. А если у них останется время, они перейдут к трем письменным работам, копии которых принес Джейк.)

Рипли серьезно подходил к привлечению новых студентов – с некоторых пор глянцевые брошюры