Современный российский детектив - Анна Майская

разные ведомства пытались свалить вину друг на друга. Представители Бруклинского централа, которые официально отвечали за охрану пансионата, винили во всем ФБР, не сообщившее им об особой опасности переведенной туда преступницы, а те в свою очередь обвиняли во всех грехах пеницитарное ведомство. Между Хоффманом и Либенштайном завязалась словесная перепалка, во время которой обе стороны не скупились на резкие и обидные друг для друга выражения. Конец дискуссии положил заместитель директора ФБР, который после почти двухчасовых дебатов взял заключительное слово.

— Итак, господа я благодарю вас за участие в совещании и надеюсь, что все мы извлечем из случившегося надлежащий урок. Урок для нас, к сожалению, очень горький… — сказал он. — Вы так же можете не сомневаться, — продолжил заместитель директора, остановив свой взгляд на раскрасневшемся Хоффмане. — что урок из случившегося сделает, и руководство бюро и с провинившихся сотрудников строго спросит.

Под тяжелым взглядом заместителя директора, Хоффман растерянно заерзал на стуле.

— Но сейчас меня волнует не это… — заместитель директора озабоченно нахмурил брови. — К сожалению, мы не смогли выработать эффективных мер по поимке сбежавшей преступницы. А именно это от нас сейчас и требуется. В настоящий момент она, скорее всего, находится на территории Штатов. Через границу так быстро перейти она не могла. И наш с вами долг в самые короткие сроки найти ее и вернуть туда, откуда она смогла бежать. Надеюсь, вы понимаете особую важность этой задачи и сделаете все возможное, чтобы ее быстро и успешно решить.

На этом совещание было закончено, но, когда присутствующие направились к двери, заместитель директора попросил задержаться Хоффмана, Дугласа и Либенштайна.

— Господа, я хотел бы обсудить с вами одну мысль, которая пришла мне в голову во время совещания. А, она заключается, вот в чем… — сказал он. — Если мы не в состоянии разыскать Смирнову сами. Тогда, может быть, имеет смысл, обратится за помощью к тем, кто в настоящий момент является нашим противником…

— Извините сэр, а кого вы имеете в виду? — поинтересовался Хоффман. — У ФБР много врагов…

Заместитель директора бросил взгляд на Либенштайна.

— Я имею в виду многочисленных клиентов уважаемого директора Бруклинского централа.

Либенштайн удивленно вскинул брови.

— Не понимаю вас, сэр? — растерянно спросил он. — Вы же знаете, с кем я в основном имею дело… мафиози, наркоторговцы, террористы…

Заместитель директора согласно кивнул.

— Вот именно этих людей я и предлагаю подключить к поиску сбежавшей Смирновой.

Хоффман, Дуглас и Либенштайн переглянулись.

— Извините, сэр, а не бросит ли это тень на нашу организацию? — возразил Дуглас.

Заместитель директора недовольно поджал губы.

— В нашем положении средства выбирать не приходится. Главное, чтобы был результат! — глубокомысленно изрек он и интонацией своего голоса дал понять, что дискуссия закончена. — Вас господин Либенштайн я прошу подготовить список заключенных, которые, могут в этом плане быть нам полезны. — продолжил он. — В первую очередь обратите внимание на руководителей крупных мафиозных группировок, контролирующих Нью-Йорк и его окрестности. Когда будете готовы, доложите лично мне. А господа Хоффман и Дуглас помогут вам склонить этих людей к сотрудничеству.

Заместитель директора ФБР встал, давая понять, что разговор окончен.

— За работу господа. Желаю, вам, успеха! — сказал он на прощание.

Нью-Йорк. Бруклинский Централ…

Срочный вызов к директору тюрьмы Василий Несторович Ромащук воспринял с нескрываемым удивлением. С момента его появления в Бруклинском централе прошел почти месяца, и за это время кроме нанятого адвоката и немногочисленных родственников его никто не тревожил. Его поместили в пятиместную камеру, в которой вместе с ним тюремное заключение коротали его жена Агриппина, еще довольно молодая сорокалетняя женщина, с которой Ромащук познакомился, уже живя в США, древняя кухарка Софья и два известных нью-йоркских мошенника и афериста Бенитто Романьёли и Кларк Стивенсон.

Возраст Ромащука и обширные связи в российской мафии позволили ему сразу занять в тюремной иерархии весомое место. К его мнению стали прислушиваться, делились с ним полученными новостями и часто приглашали на различные сходки и собрания. Ромащук жил в Америке уже давно и хорошо знал здешние нравы и обычаи и для вновь приехавших русских криминальных авторитетов являлся опытным советчиком и связующим звеном с главарями американской коза ностры.

Войдя в кабинет Либенштайна, Ромащук с достоинством поклонился и не спеша занял предложенное ему кресло посредине комнаты. Кроме директора тюрьмы в кабинете находились еще два человека. «Наверное, фэбээровцы…» — подумал про них Ромащук. Он по-стариковски натужено закряхтел и, готовясь к предстоящему разговору, поудобнее вытянул распухшие от ревматизма ноги. Какое-то время в кабинете царило молчание. Либенштайн и его гости внимательно разглядывали древнего старца. Ромащук тоже из-под кустистых бровей придирчиво изучал их, и время от времени поглаживал рукой свою седую бородку. Наконец Либенштайн заговорил.

— Уважаемый господин Ромащук… — начал он торжественным голосом, в котором, однако сквозили нотки плохо скрытого пренебрежения. — я очень рад приветствовать вас сегодня! Как директору тюрьмы, мне давно хотелось с вами познакомиться и вот, наконец, мое желание осуществилось.

По мере того, как директор произносил свою речь, брови Ромащука стали медленно приподниматься вверх, а рот, в обрамлении глубоких, изрезавших лицо, морщин превращаться в большую букву «О». Немая сцена продолжалась довольно долго и когда Ромащук, наконец, обрел дар речи, то с трудом смог выговорить только нечленораздельное.

— М-да…

Либенштайн продолжил.

— Я хотел бы обсудить с вами ряд вопросов, которые меня беспокоят и надеюсь, что ваш опыт и знания помогут мне их решить. Поверьте, без крайней необходимости, я бы не стал вас тревожить.

Видимо Ромащук начал понимать, что от него хотят и, мешая английские и русские слова, произнес.

— Это я хорошо понимаю уважаемый. Без крайней нужды я бы здесь не появился.

— А «нужда» у нас вот какая… — с трудом выговорив незнакомое, сказанное по-русски слово, вступил в разговор один из фэбээровцев. — Вы, наверное, уже слышали, что одна из заключенных совершила из вашей тюрьмы побег.

— Ходили такие разговоры… — согласно кивнул Ромащук.

— Так вот… — продолжил фэбээровец. — От министерства юстиции я готов предложить вам сделку, и если мы ее заключим, то ожидающее вас наказание станет более легким.

Некоторое время на лице Ромащука было написано недоумение. Затем оно сменилось выражением глубоких раздумий и, наконец, блеснув щелками глаз из-под нахмуренных бровей, он спросил.

— А что требуется взамен от меня?

— Совсем немного… — быстро заверил его Либенштайн. — Вы нам поможете вернуть беглянку обратно в камеру.

Заерзав в кресле, Ромащук неуверенно проговорил.

— И как же я смогу это сделать? Самому мне, что ли за ней бегать?

— Ну, это не обязательно! — снисходительно улыбнулся Либенштайн. — Нам нужны только ваши