Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

в Лос-Анджелес, где все также прошло более-менее гладко (и восторг от общения со Стивеном Спилбергом притупил его тревожность на несколько дней), но потом ему предстояло вернуться в Нью-Йорк, в свою новую полупустую квартиру в Вест-Виллидж, чтобы работать над следующим романом. К тому времени он почти сумел убедить себя, что страшные слова в том письме были созданы неким ботом, действующим по слепому алгоритму, и раздуты его паранойей до больных масштабов. Но это помогло ненадолго. Проснувшись на другой день после прилета, на неразобранной кровати, он потянулся к телефону и увидел, что на сайте его ждет второе сообщение с теми же словами: «Ты вор». Только на этот раз было добавлено: «Мы оба это знаем».

Сайт писателя Джейкоба Финч-Боннера, переделанный из его прежнего сайта писательского мастерства, выглядел как сайты большинства успешных писателей: страница «Обо мне», медийные и обзорные материалы по его книгам, календарь ближайших мероприятий и контактная форма, не знавшая отдыха после выхода «Сороки» в прошлом году. Кто ему писал? Читатели, желающие сообщить, что не так с его книгой, и читательницы, признающиеся, что «Сорока» не давала им спать всю ночь (и они об этом не жалеют). Также писали библиотекарши, надеясь, что он выступит у них, и актрисы, уверенные, что они идеально подходят на роль Саманты или Марии, плюс едва ли не каждый человек, хоть как-то знавший Джейка – по Лонг-Айленду, по Уэслиану, по программе на магистра изящных искусств, и даже те два идиота, у которых он работал в Адской кухне. Всякий раз, как Джейк видел в почте одно из таких писем с началом первой строки (Привет, не знаю, помните ли вы меня, но… Джейк! Я только дочитала твою… Здравствуйте, я была на вашей читке…), его охватывала тревога, отпускавшая не раньше, чем он узнавал, что это одна из его одноклассниц, или маминых подруг, или кто-то из читательниц, кому он подписал книгу в каком-нибудь заштатном книжном, или даже случайный шизоид, верящий, что «Сороку» надиктовала ему сущность с альфы Центавра, вселившаяся в апельсин Джейка.

И, конечно, ему писали писатели. Нуждавшиеся в наставнике. И в отзывах на свое творчество. Просившие рекомендовать их (вероятно, при личной встрече) Матильде, его агенту, или Вэнди, его издателю. Желавших знать, прочитал ли он их рукописи и следует ли им отказаться от мечты своей жизни или «держаться». А также писатели, искавшие у него поддержки своих теорий насчет дискриминации в издательском мире – антисемитизм! сексизм! расизм! эйджизм! – всецело уверенные, что только по этой причине их 800-страничный экспериментальный нелинейный неороман без знаков препинания никто не хочет издавать.

После публикации «Сороки» Джейк формально (и охотно) отстранился на несколько месяцев как от виртуальных занятий со студентами, так и от частных курсов писательского мастерства, сознавая при этом, что на нем лежит ответственность не быть дерьмом в отношении других писателей. Соцсети, в которых обреталась значительная часть его читателей, не уставали напоминать о том, как это нехорошо – быть дерьмом. Твиттер, эту песочницу пишущей братии, Джейк освоил довольно рано, хотя редко что-то там постил. (Что он мог сообщить своим 74 «подписчикам»? Привет из верхнего Нью-Йорка, где я сегодня ничего не написал!) Фейсбук казался безобидным до выборов 2016 года, когда пользователей стали заваливать сомнительными призывами и материалами о предполагаемых гнусностях Хиллари Клинтон. Что до инстаграма, где принято выкладывать фотогеничную еду и домашних любимцев (ни тем, ни другим Джейк похвастать не мог), он туда почти не заглядывал. Но после того, как «Сорока» попала к издателю и Джейку пришлось общаться с рекламными и маркетинговыми группами, его убедили стать активным пользователем хотя бы этих трех платформ или разрешить вести свои страницы сотруднику «Макмиллана» от своего имени. Перед Джейком встала непростая дилемма. Он был бы рад доверить это кому-то другому, чтобы не отвечать на бесчисленные письма и комментарии (не только восторженных читателей, но и всяких троллей), но в итоге решил, что не может так рисковать, и с того самого дня, как был издан его роман, его день начинался с просмотра соцсетей и проверки гугла на возможные новости по запросам Джейкоб+Финч+Боннер, Джейк+Боннер, Боннер+ Сорока, Боннер+Писатель и т. п. Это отнимало уйму времени и неслабо выматывало, вызывая ощущение, что он отчаянно пытается найти выход из лабиринта безысходности. И почему он только отказался доверить это сотруднику «Макмиллана»?

Вот почему. Разумеется.

Ты вор. Мы оба это знаем.

Однако, этот TalentedTom@gmail.com не делал попыток к открытой атаке на просторах твиттера, фейсбука или инстаграма, и не выкладывал разоблачительных текстов нигде в гугле. Этот тип всячески избегал публичности, предпочитая травить Джейка в частном порядке, через его личный сайт. Возможно, в этом заключался намек: Разберемся здесь и сейчас или будешь со мной разбираться потом и повсюду? Или же это были пробные выстрелы в преддверии неминуемого Трафальгарского сражения?

Джейк сразу понял, едва прочитал первое сообщение по пути в аэропорт Сиэтла, что это не случайный троллинг и что Талантливый Том – не из числа завистливых писателей, недовольных читателей или даже поехавших крышей посланников альфы Центавра (с апельсинами или без), которым не давал покоя его роман. Дело в том, что прилагательное «талантливый» в литературном мире давно и надежно ассоциировалось с именем Том, благодаря творчеству Патриции Хайсмит, навечно закрепившей за именем своего героя такие атрибуты, как редкая изворотливость и крайняя бесчувственность к окружающим. Кроме того, ее талантливый мистер Том не гнушался убийствами. А фамилия его была…

Рипли.

Как колледж Рипли. Где судьбоносно пересеклись пути Джейка и Эвана Паркера.

Смысл послания был предельно ясен – кем бы ни был этот Талантливый Том, он все знал. И хотел, чтобы Джейк знал, что он знает. А также – что он хочет выйти с ним на связь.

Технически Джейк легко мог ответить ему, но перспектива начать такой диалог внушала угрозу. Ответить значило признать, что он боится, что он относится всерьез к такому обвинению, что Талантливый Том, кем бы он ни был, заслуживает внимания. Возможность хоть как-то раскрыться этому неведомому недоброжелателю пугала Джейка больше, чем смутные страхи о последствиях молчания.

Так что он опять воздержался от ответа. Вместо этого он неверной рукой переместил второе коммюнике Талантливого Тома вслед за первым, в папку под названием «Тролли». (Эту папку он создал полгода назад, и там уже скопилось несколько десятков нецензурных нападок на «Сороку», и не меньше трех из них обвиняли Джейка в том, что он продался «издательской мафии», а еще там была дюжина писем от некоего техасца, зацикленного на «гематоэнцефалическом барьере», который Джейк, по-видимому, преодолел, если он вообще у него был, – подобные сообщения, даже без явного