Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

– Спасибо.

Беата вздрогнула, когда именно при этих словах снова появился Питер, и Клаус поднялся со своего стула.

– Что там еще? – воскликнула она недовольно, но тут же пожалела о своем раздражении. Ведь надо беречь друг друга. Всегда.

– Там пришли из дома престарелых, – сказал Питер. – У входной двери стоит какая-то женщина. – Он бросил взгляд на Клауса. – Что ей сказать?

– Ты не пригласил ее в дом?

– Она отказалась войти.

Беата встала и прошла мимо него. От Питера пахло каким-то моющим средством. Наверное, вытер лицо той же тряпкой, которой мыл машину.

– Поговори пока с Клаусом, – шепнула она ему.

На улице стояла молодая темноволосая женщина. Беата узнала ее, она работала помощницей по уходу в доме престарелых «Сюдмарксгорен».

– Добрый день.

Женщина застенчиво улыбнулась и бросила взгляд через плечо.

– Ваш муж предложил мне зайти в дом, но мне было как-то неловко.

– Да что вы, не стесняйтесь.

Беата заметила, что она оглядывается на их машину.

Питер оставил ее с открытым багажником, из которого торчали трубка и насадка пылесоса. Она собралась было сказать, что они с Питером не женаты, но передумала.

– У вас кто-то умер?

– Нет-нет, – ответила молодая женщина. – Дело не в этом.

– Может быть, все-таки зайдете?

– Нет, я ненадолго, мне просто надо было выговориться, и я решила поехать к вам, чтобы не обсуждать все по телефону.

Беата кивнула.

– Дело в Ольге, – продолжала молодая женщина. – Она отказывается от еды, и я не знаю, помните ли вы, что она когда-то так же отказывалась от таблеток?

– Конечно, помню, – задумчиво ответила Беата и положила руку на живот. Ребенок толкнулся. – Что вы думаете делать?

– Мы несколько дней пытаемся что-то сделать, но она совсем перестала есть и не слушает никого из нас.

– Она и меня не слушала тогда, когда стала отказываться от таблеток, – заметила Беата.

– Да, не слушала, – тихо сказала женщина. – Но, может быть, Йоханнес или Эрнст могут поговорить с ней?

Беата горестно воздохнула.

– Да, тогда Йоханнес уговорил ее пить таблетки, так ведь? Почему вы не обратились прямо к нему?

И снова она почувствовала свою несостоятельность по сравнению с прежним пастором. И с тем, кто был пастором до него. Дедушка и внук, они были пасторами в Томмерупе с незапамятных времен. И хотя она уже четыре года была пастором в городе, люди все равно обращались к прежним священникам.

– Йоханнеса не было дома, а Эрнст лег спать после обеда.

Беата почувствовала полную безысходность.

– Я обязательно свяжусь с ними. Конечно, Ольга должна есть. Йоханнес приедет и поговорит с ней, я обещаю.

Беата попыталась изобразить улыбку. Ей надо будет позвонить Йоханнесу, а если он не ответит, то его матери – Моне. Но сначала ей надо заняться Клаусом. Она предложит ему сходить в церковь, где сейчас как раз репетирует органист. На нее саму звуки органа всегда действовали успокаивающе.

* * *

– Йоханнес!

Мона посмотрела на двух мужчин, которые сидели каждый со своей чашкой за столом, покрытым клетчатой клеенкой. Солнце пробивалось сквозь цветные полоски занавесок, рисуя квадратные пятна на стенах комнаты с низкими потолками.

– Это тебе звонят. Из церкви.

– Из церкви? – переспросил Йоханнес и посмотрел на деда.

Он, похоже, почувствовал облегчение.

– Она сама ни на что не способна, – сказал Эрнст как-то возбужденно и пожал плечами.

– Это точно, – согласился Йоханнес, подняв трубку старого стационарного телефона на кухне.

Он откашлялся.

– Йоханнес слушает… Да… Да-да… Да, конечно… Я поговорю с ней, не беспокойтесь. Не стоит меня благодарить.

– И что? – воскликнул Эрнст, когда Мона положила трубку на место.

Его седые волосы торчали в разные стороны. Узкое, с натянувшейся кожей лицо было изрезано морщинами. Он сурово посмотрел на Йоханнеса.

– Почему ты всегда идешь на поводу у этой женщины?

– Речь идет об Ольге, – объяснил Йоханнес. – Она отказывается от еды, и они считают, что мне надо бы поговорить с ней.

– Не понимаю, зачем приходскому совету нужен такой пастор, – недовольно заметил Эрнст. – Даже какая-то старушка не может рассчитывать на ее помощь. Конечно, надо было оставить Йоханнеса.

Он гневно махнул рукой в сторону дочери, как будто она одна несла ответственность за решение приходского совета.

– Я и голосовала за Йоханнеса, – тихо сказала Мона, стараясь не глядеть на отца, но при этом не спуская взгляда со своего взрослого сына. – Ты прекрасно это знаешь.

– Уже даже не знаю, что и думать, – пробурчал Эрнст. – Вы оба вечно толчетесь на пасторском дворе. Можно подумать, вы позабыли, что у меня отобрали мою церковь.

– Папа, да хватит уже, – взмолилась Мона.

Она не сводила глаз с сына, но Йоханнес не пришел ей на помощь. Тогда она повернулась и пошла к кухонному столу, остановилась на минуту, стоя спиной к ним, а потом выпрямилась и обернулась к отцу.

– Я была церковным старостой в этом городе более сорока лет, ты же не хочешь, чтобы я оставила эту работу из-за того, что у нас появился новый пастор?

Эрнст недовольно посмотрел на нее и стал громко барабанить пальцами по столешнице.

– Эта церковь была нашей более шестидесяти лет, а теперь мне надо просто взять и принять то, что от моего служения осталась лишь должность церковного старосты.

Мона снова повернулась, резко поставила пару тарелок в раковину и включила воду.

– Ты сейчас идешь в церковь? – спросил Йоханнес мать, которая стояла к нему спиной.

– Наверное, пора открыть дверь для прихожан, – сказала она, не поднимая глаз от раковины. – Если органист закончил репетировать.

– Я с тобой, – сказал Йоханнес.

– Сейчас? – спросила она, стряхнув воду с тарелки и поставив ее на сушилку у раковины. – А как же Ольга?

– Я хочу услышать, сказали ли они еще что-нибудь Беате, прежде чем поеду в дом престарелых.

– Беата… – скривился Эрнст, опустив уголки губ, – священник-хиппи, готовая подавать прихожанам спагетти? Неужели правда, что церковь только такое и может предложить в наше время? Короткую службу, развлечения и еду?

Мона ласково положила руку на плечо отца.

– Не надо так волноваться. Это вредно для здоровья.

Он недовольно смотрел прямо перед собой.

– А эти ее прозрачные платья, это же неприлично!

Он решительно повернулся к Йоханнесу.

– Мне все равно, как ты это сделаешь, но ты должен вернуть нам эту церковь. Мы не можем допустить, чтобы эта невежественная женщина вещала с кафедры в нашем приходе.

– Ладно, ладно, –