Искатель, 1998 №11–12 - Василий Головачёв

Тяжесть камня в руке вернула Илью на землю. Он поднес его к глазам. Камень был матово-белым, с вкраплениями прозрачных зерен, дырка в нем величиной с копейку была явно естественного происхождения, такие камни издавна на Руси назывались «куриным богом» и почитались, как чудодейственные амулеты. Дед Евстигней знал, что подарить племяннику Федора Ломова, чтобы тот почувствовал заботу и защиту. А исчезновение старца говорило о его магических возможностях, что также должно было вселять уверенность в его посланца. Интересно, что это за «тропа силы», о которой упоминал старик? Где она начинается и как ею воспользоваться? Или знаменитому путешественнику Пашину в самом деле рано говорить и мечтать о таких вещах?..

Размышляя над словами деда, Илья собрал со стола посуду, отнес на кухню, но тут появился Федор с женой, начались обычные утренние расспросы о том, как спалось, что снилось, как здоровье, и гостя оттеснили от мойки на кухне и увели в сад.

— Я договорился с Васькой, даст он тебе лодку, — сказал Федор. — Мы после обеда уедем, а ты бери моторку в любое время, Данила покажет, где она стоит.

— А вы берите мою машину, — великодушно предложил Илья. — Мне она пока не нужна. Я вам доверенность на право вождения напишу.

— Нет уж, спасибо, — засмеялся Федор, раздетый по пояс; мышцы так и играли на его мощной груди от каждого движения. — Больно красивая у тебя тачка-то, иностранная, не для наших дорог. Мы лучше на моей «Волге» отправимся. Ну, что, пойдем к деду Евстигнею? Познакомлю.

— Он только что тут был.

— Да? — Федор поднял удивленный взгляд, повел носом, — То-то я чую знакомые запахи. Силен старик, сам значит решил познакомиться, присмотреться к моему гостю. А он между прочим зря ничего не делает, видать, интересен ты ему. С ним недавно история приключилась. — Федор хохотнул. — Пошел он в магазин, а там мужик чуть ли не с кулаками на него: мол — что наделал, пень старый?! Оказывается, приезжал он к Евстигнею с женой, жаловался, что долго живут вместе, а ребеночка все нет и нет. Ну, дед дал им травяной настой, посмотрел бабу, пошептал что-то, а там вскорости баба и забеременела. Да не просто, а двойней! А потом еще раз через год, и снова двойней. Ну, мужик ейный и офигел: ты виноват! Чем детей кормить буду?

Илья улыбнулся.

— Да, печальная история. Действительно, дед твой колдун. Дал вот оберег от всяких лесных духов. — Он протянул Федору камень с дыркой.

Ломов камень в руки брать не стал, посмотрел на него как-то странно, покачал головой, становясь задумчивым.

— Что-то чует старый… не ехал бы ты, Илюха, один на Стрекавин Нос. Дождался бы меня.

— Да что вы все проблему из этого делаете? — удивился Илья. — Я просто хочу прогуляться по берегу озера. В чем тут криминал?

— Ну, может, ты и прав, — проворчал Федор, отворачиваясь. — Только на твоем месте я все равно не ходил бы туда один. Понимаю, ты человек опытный, знаменитый, много чего повидал, однако места у нас здесь гиблые, болотистые, буреломные, неровен час в трясину влезешь… не дай Бог, конечно! Да и ведьмины поляны встречаются, сам попадал.

Илья хотел обидеться, но понял, что за словами дядьки стоит лишь забота о нем, и успокоился. Сказал примирительно:

— Я одним глазком посмотрю на то место и сразу назад. Если найду что интересное, в следующий раз вместе сходим. А что это за ведьмины поляны, о которых ты вспомнил?

— Есть в здешних краях дьявольские места… — нехотя проговорил Федор. — В прошлом году мы с Васькой сено косили в Заклинских лугах. Нашли поляночку под Пустобородовым, меж двумя болотцами, скосили траву — сочная такая травушка, высокая, прямо загляденье, а не трава, самому пожевать хочется. А на следующий день не можем на эту поляну выйти, да и все тут. Хоть плачь! Кажется — вот она впереди за березками виднеется, минуты две всего ходу до края, но сколько не идешь, впереди возникают все новые и новые деревья. Так мы полдня и прошастали вокруг да около, а на поляну ту не попали. Ведьминой оказалась…

Илья покрутил головой, но шутить не стал. Не то, чтобы он не верил в лесных духов и чертовщину, однако не имел с ними встреч и доверять чужой информации не спешил. Ему тоже доводилось слышать легенды о колдовских полянах и глухих лесных уголках, где якобы еще ютилась древняя нежить в виде лесовиков, болотниц, шишиг и бабаев, однако он был склонен считать подобные случаи шутками природы и называл их аномальными окнами земной реальности.

— В общем, не броди по лесам долго, — закончил Федор. — Хочешь, я тебе свое ружье дам?

— Не надо, — отказался Илья. — Медведей я вряд ли встречу, а с остальными зверями и без оружия как-нибудь договорюсь.

— Как знаешь. Кроме зверей можно еще на лихих людей нарваться, а они похуже зверья-то будут. Однако смотри, твое дело.

Федор ушел мыться и вскоре уехал с шурином Васькой, лысоватым мужичком неприметной наружности с хитрыми карими глазками, погрузив в машину сумки и ящики с овощами и яблоками, собранными на собственном участке. В Новгороде у него жил свекор, который реализовывал продукцию через магазины и базы города, не связываясь с рынками.

Собрался и Илья, прикинув, что вполне успеет дойти до Стрекавина Носа и вернуться обратно к ночи. От Парфино до озерного островка Войцы, частью которого и был Стрекавин Нос, насчитывалось не больше сорока километров, на моторке до него можно было добраться часа за три, а оставаться на мысу Илья не рассчитывал, хотел только осмотреться да найти место на озере, где по рассказу бабушки Савостиной лежал на дне камень с изображением беса.

Моторка шурина Васьки, стоявшая у пристани недалеко от дома Ломовых, оказалась быстроходным катером типа «Дельфин» с мощным стосильным мотором, способным разгонять катер до скорости в двадцать пять километров в час (Илья проверил это, выйдя из устья Ловати на водный простор озера). Причина такой роскоши — катер стоил немалых денег — стала понятна после пояснения Данилы, указавшего место стоянки: шурин Федора Василий Семенович Антипов работал инспектором в рыбнадзоре и катер был его «рабочим инструментом».

Оделся Илья просто: джинсы, штормовка, зеленое кепи с надписью «Адидас», резиновые сапоги. Ружье Федора он все-таки взял с собой, хотя и решил не вынимать из чехла, положив гладкоствольный «Демас» двадцатого калибра с вертикальным расположением стволов под сидение. Через полтора