Шесть масок смерти - Сюсукэ Митио

слышал эту новость. Говорили, что это первое убийство за пятьдесят лет, совершенное в нашем тихом и мирном городе. В частном доме в центре старого жилого квартала зарезали супружескую пару учителей. Пока я не слышал, чтобы убийцу поймали.

– Может, это как-то связано, а?

– Не может.

– Ну, я тоже думаю, что нет.

2

Раннее утро следующей субботы. Пасмурно.

Наступила Серебряная неделя[18], так что занятий нет, но секция бейсбола работает. Время сбора – полдесятого, позже, чем начинаются занятия в школе, так что сегодня я могу бросать мяч в два раза дольше. По дороге я купил в комбини три куска квадратного мягкого белого хлеба, следуя птичьим предпочтениям.

– Слушай, они, наверное, бобы больше любят, чем хлеб… – Как обычно, Нисикимо стоял и ловил рыбу с волнореза.

– Думаете, не только голуби, но и все остальные птицы? Но бобы продают только перед праздником Сэцубун[19].

Ударился, прокрутился, покатился.

– Арахис-то продается.

– Так он соленый.

Вчера я выложил в соцсети фотку этой странной птицы. «Когда я изо всех сил старался освоить бросок мяча, вдруг возник чувак, который хотел моей смерти», – написал как есть. И моментально посыпались отклики. Наверное, сейчас их стало еще больше.

– Да рыба, которую жрут чайки, еще солоней.

– Я хочу покормить не чаек. – Я бросил еще один мяч в направлении мата и повернулся в сторону волнореза. – Господин Нисикимо, у вас есть моторная лодка?

– Зачем тебе?

Я честно ответил ему, что хочу догнать ту птицу.

– Она улетела из какого-то дома. «Сдохни» – это слово, которое повторяла женщина, владелица птицы. И судя по всему, часто – раз птица запомнила.

В таком случае человек, которому адресовались эти слова, наверняка жил в том же доме. Может быть, это был ребенок…

– И?..

– Меня это беспокоит. Я подумал так: пока буду приманивать ее хлебом, вы подплывете на лодке, и если мы догоним ее, то сможем увидеть, как она вернется в дом, где ее держали.

– Да на кой тебе сдалась эта лодка? Взял бамбуковое сито или что-то вроде того, положил на него хлеб, потом палкой притянул его себе…

– Какой смысл ловить ее? Можно подумать, она нам расскажет, откуда прилетела…

– О как…

Нисикимо почесал свою черную с проседью бороду, которая росла как ей вздумается. За ним с громким звуком пролетал самолет. Аэропорта тут рядом не было, но самолеты часто летали над городом. Вроде как большинство из них отправлялись в Европу и из нее.

– Как бы там ни было, но никакой лодки у меня нет.

Я-то думал, что она у него есть… Расстроившись, я стоял с мячом в руках. Бросил его в мат, подражая форкболу. Ударился, ух ты, покатился…

Кажется, сейчас он упал.

Конечно, этот удар не был похож на форкбол брата, но, похоже, он немного упал. Я схватил вернувшийся мяч и бросил его еще раз. Ударился, прокрутился, покатился. Не упал. Я бросил еще несколько раз – мяч так и не упал ни разу.

Я согнул руку в локте, вытянув его, – никаких неприятных ощущений. Наверное, еще недостаточно. Я подобрал мяч – опять бросил его. Простой прямой медленный мяч. Еще один. И еще один. Раз за разом, как тренировался мой брат. Пока так делал, я почувствовал жжение в глубине носа, напряг горло и поднял подбородок. Я давно овладел этим способом. Почему, не знаю, но так мне проще было сдерживать слезы.

Пока я стоял некоторое время, прекратив кидать мяч, послышался крик чаек. Я сделал еще несколько бросков, оглянулся на волнорез – и как обычно: чайка, чайка, чайка, чайка, чайка… Вот она, птица серого цвета.

Откуда она прилетела?

Кто о ней заботился?

– Ой…

А где Нисикимо? На его месте остались только удочка и ведро. И тут справа я услышал звук мотора. Моторная лодка приближалась на дикой скорости, энергично проехав совсем близко от волнореза. Все сидевшие рядком чайки взлетели и стали описывать круги. И только одна серая птица улетела вдаль. Лодка развернулась по часовой стрелке и подъехала сюда, оставляя за собой брызги воды. Управлял лодкой не кто иной, как Нисикимо. Он наврал, что у него нет лодки?

– Садись быстрее, а то мы ее потеряем!

3

Мы стояли перед огромными воротами дома. Жилой квартал на холме, к северу от залива. Мы причалили – и прошли, наверное, метров триста.

– Думаешь, это здесь?

Шикарный двухэтажный дом. По размерам: если мой дом – это ластик, то этот – губка, стирающая написанное на школьной доске. На табличке у входа было выгравировано: «Нагами». По сравнению с моей фамилией Коминато звучит гораздо внушительнее.

За воротами протянулась извилистая сверх необходимости дорожка, которая вела вплоть до самого входа в дом. Но, в принципе, не обязательно было идти точно по ней. В дом можно было попасть и по прямой, не следуя ее загогулинам. Дорожка была скорее декоративной.

– Сейчас такие предосторожности мало где увидишь, – ковыряя в ухе, сказал Нисикимо и посмотрел на верхнюю часть забора. Наверное, он имел в виду стоящие в ряд черные металлические палки, которые своей формой напоминали предельно растянутые в горизонтальной плоскости символы карточных пик.

Заметив мое выражение лица, Нисикимо рассказал, что эти штуки называются «синобигаэси» (буквально «возвращатели лазутчиков») и предотвращают проникновение ниндзя в дом. Он любезно объяснил мне это, но мне казалось, для тех, кто попытался бы пролезть сюда, должно быть какое-то более европейское название.

– Интересно, это здесь?

Мы снова посмотрели на объект нашего внимания. На большое дерево, которое росло за белым забором и название которого мы не знали. На нем висели немногочисленные маленькие круглые плоды. На крупной ветке, выдающейся в сторону, сидела та самая птица. Серая птица: то ли ара, то ли какаду. Хотя нет – если присмотреться, то она не была целиком серой. Перья на хвосте были красными.

Мы оказались на противоположной от волнореза стороне залива, который на карте выглядел как горизонтальный крюк. Мы двигались от нижней к верхней его линии. Моторная лодка Нисикимо была гораздо шикарнее, чем просто лодка, которая везет тебя до какого-то места назначения. За сиденьем водителя – большой оконный лист. Если сравнить ее с автомобилем, то это была спортивная тачка. Нисикимо распирало от гордости, пока он вел лодку в погоне за птицей. Скорость реально была безумно быстрой – мне казалось, километров двести в час. Но, может быть, я ошибался: в пути Нисикимо сказал: «Разгонимся до восьмидесяти, если постараемся».

Мы добрались до северной части залива, и, пока Нисикимо привязывал лодку к причалу, птица пропала из виду. Но Нисикимо ее разглядел и, показывая на нее пальцем, произнес: «Вон в тот двор она залетела, зараза». Так мы оказались около этого дома.

– Ладно, я пошел.

– Да?

– Надо лодку вернуть. Я попросил ее всего-то на полчаса.

– А она не ваша?

– Сказал же тебе: нету у меня. Увидел