Под прицелом - Том Клэнси

с другого конца вестибюля и приблизился. По мере приближения его улыбка увяла. Он нежно обнял пожилого приятеля, а когда отстранился, на лице Динга отразилась необузданная ярость.

— Господи Иисусе, Джон! Что, черт возьми, они с тобой сделали?

— Я в порядке.

— Черти бы вас взяли! - Чавез оглянулся на Бирюкова и других русских, но продолжал обращаться к Джону. — Что ты скажешь, если мы скажем этим русским, чтобы они трахались сами, тогда мы сможем пойти домой, найти диван и телевизор, а затем сидеть сложа руки и смотреть, как Москва горит до угольков?

Один из рослых русских спецназовцев, очевидно, говоривший по-английски, двинулся на Чавеза, но американец мексиканского происхождения, более мелкий и пожилой, дал ему отпор :

— На хер пошёл!

Кларк обнаружил, что ему выпала роль миротворца.

— Спокуха, всё в порядке. Эти парни не делали этого со мной. Это были гопник из СВР и его команда.

Чавез не отступал от возвышавшегося над ним здоровенного славянина, но в конце концов он слегка кивнул.

— Тогда ладно. Какого хрена? Давайте спасем их задницы, раз так.

77

Мохаммед аль-Даркур постучал в дверь квартиры Райана и Доминика в девять утра, когда американцы уже встали и пили кофе, и они налили чашку пакистанскому майору, пока он говорил.

— За ночь произошло множество событий. Артиллерийские снаряды из Индии попали в деревню Вахга, к востоку от Лахора, в результате чего погибли тридцать мирных жителей. СБ открыли ответный огонь по Индии. Мы не знаем о нанесенном там ущербе. Еще один обстрел, всего в нескольких милях к северу, повредил мечеть.

Райан склонил голову набок.

— Как странно, что Рехан, парень, который руководит всем этим конфликтом, оказался поблизости.

Майор сказал:

— Мы не можем сбрасывать со счетов его причастность к этим действиям. Непокорные пакистанские силы могут обстреливать свою собственную страну, чтобы усилить ответные действия Пакистана.

— Какие у нас планы на сегодня? - спросил Карузо.

— Если Рехан выйдет из своей квартиры, мы последуем за ним. Если кто-нибудь придет в квартиру Рехана, мы последуем за ними.

— Достаточно просто, - ответил Дом.

Георгий Сафронов сидел в одиночестве в кафетерии на третьем этаже ЦУП и доедал свой завтрак: кофе, миску восстановленного картофельного супа из кафетерия и сигарету. Он устал до костей, но знал, что к нему вернется прежняя энергия. Большую часть раннего утра он провел, давая телефонные интервью новостным станциям от "Аль-Джазиры" до "Радио Гавана", распространяя информацию о бедственном положении народа Дагестана. Это была необходимая работа, ему нужно было использовать это событие любым возможным способом, чтобы помочь своему делу, но он никогда в жизни так усердно не работал, как в последние несколько месяцев.

Покуривая, он смотрел телевизор на стене. В новостях показывали, как российские бронетанковые войска продвигаются на север к Каспийскому морю в северном Дагестане. Комментатор сказал, что источники в российском правительстве отрицают, что это имеет какое-либо отношение к ситуации на космодроме, но Сафронов знал, что, как и в большей части российских телепередач, это была наглая ложь.

Несколько его людей посмотрели телевизор в офисе на первом этаже и бросились в кафетерий, чтобы обнять своего лидера. Слезы навернулись ему на глаза, когда эмоции его людей выдвинули его собственную националистическую гордость на передний план в его сознании. Он хотел этого всю свою жизнь, задолго до того, как узнал, что это за чувство внутри него, чувство цели, неиспользованной силы.

Потребность принадлежать к чему-то великому.

Сегодня был величайший день в жизни Георгия Сафронова.

По радио передали, что Магомеда Дагестани - боевой псевдоним Георгия - требуют в диспетчерскую для разговора. Он предположил, что это был долгожданный разговор с командиром Набиевым, и поспешил из столовой. Ему не терпелось поговорить с заключенным и договориться о его прибытии. Он спустился по черным ступенькам на второй этаж, затем вошел в ЦУП через южный лестничный пролет. Он надел наушники и ответил на звонок.

Звонил кремлевский кризисный центр. На линии был Владимир Гамов, директор Российского федерального космического агентства. Георгий думал, что его собственные отношения с Гамовым были единственной причиной, по которой старый балбес общался с ним, как будто это имело какое-то значение.

— Георгий?

— Гамов, я же просил называть меня другим именем.

— Мне очень жаль, Магомед Дагестани, просто я знаю тебя как Георгия с 1970-х годов.

— Значит, нас обоих ввели в заблуждение. Вы собираетесь связать меня с Набиевым?

— Да, я соединю его через минуту. Сначала я хотел сообщить о состоянии переброски войск на Кавказ. Я хочу внести ясность. Мы начали, но только в Дагестане насчитывается более пятнадцати тысяч военнослужащих. В два раза больше в Чечне и больше в Ингушетии. Многие в отпусках, многие на патрулировании или многодневных учениях вдали от своих баз. Мы просто не можем перебросить их за день. Мы перебрасываем всех, кого можем, на север. Мы вывозим людей через аэропорт и авиабазу, но к установленному сроку мы вывезем не всех. Если вы сможете уделить нам еще один день и еще одну ночь, вы увидите нашу полную приверженность делу.

Сафронов ни к чему себя не обязывал.

— Я проверю свои собственные источники, чтобы убедиться, что это не пропагандистский трюк. Если вы действительно перебрасываете подразделения на север, то я рассмотрю возможность продления срока на один день. Никаких обещаний, Гамов. А теперь позвольте мне поговорить с командиром Набиевым.

Георгия соединили, и вскоре он обнаружил, что разговаривает с молодым лидером военного крыла своих войск. Набиев сообщил Сафронову, что похитители обещали доставить его на Байконур в тот же вечер.

Георгий заплакал от радости.

Кларк, Чавез, Гаммессон и планировщики "Радуга" провели весь день в своей отапливаемой палатке на стоянке отеля "Спутник", изучая схемы, карты, фотографии и другие материалы, которые помогут им подготовиться к нападению на космодром.

К полудню Кларку пришли в голову идеи, о которых спецназ и не думал, а к трем у Чавеза и Кларка был план атаки, который вызвал восхищение офицеров "Радуги", людей, которые за последние полтора года были вынуждены воздерживаться от рискованных действий. Они сделали небольшой перерыв, а затем различные штурмовые группы собрались для планирования действий подразделений, пока Кларк и Чавез инструктировали пилотов российских ВВС.

В