В присутствии врага - Элизабет Джордж

— Что-то ты припозднилась, — заметил он, кладя газеты на стол и очки поверх них. — Я почти не чаял тебя дождаться.

— Это же не весь твой ужин?

Она сбросила с плеча на стол свою сумку, просмотрела дневную почту, вытащила письмо от своей сестры Айрис и подошла с ним к Томми. Он привычным жестом просунул ладонь под ее волосы на затылке — Хелен ощутила тепло его руки — и поцеловал. Сначала в губы, затем в лоб, потом снова в губы. И, притянув к себе за плечо, замер в ожидании тостов. Хелен вскрыла письмо со словами:

— Не весь же, нет? — И, не получив немедленного ответа, продолжала: — Томми, скажи, что это не весь твой ужин. Ты самый невозможный человек. Почему ты не ешь?

Он прижался губами к ее виску.

— Время от меня ускользает. — Голос его звучал устало. — Почти весь день я провел с королевскими обвинителями по делу Флеминга. Снимались показания. Предъявлялись обвинения. Адвокаты делали заявления. Запрашивались отчеты. Организовывались пресс-конференции. Я просто забыл.

— Поесть? Да как такое возможно? Неужели ты не замечаешь, что голоден?

— Такое случается, Хелен.

— Только не со мной, — хмыкнула она.

— Мне это хорошо известно. — Выскочил тост. Томми подцепил его вилкой, намазал «Мармайт». Наклонившись над столом, какое-то время он жевал, потом с видимым удивлением произнес: — Господи боже, какая гадость. Не могу поверить, что в Оксфорде я только этим и питался.

— В двадцать лет вкусовые ощущения совсем иные. Если ты выпьешь бутылку дешевого портвейна, то перенесешься в свою юность. — Она развернула листок с письмом.

— Что произошло? — спросил он.

Прочитав несколько строк, Хелен принялась перечислять.

— На ранчо в этом году хороший отел. Счастье, что пережили еще одну зиму в Монтаяе. Школьные оценки Джонатана оставляют желать лучшего, и не считаю ли я, что его следует отправить в Англию, в школу-интернат? (Определенно нет.) Мамин визит прошел отлично только потому, что там была Дафна, которая не давала им вцепиться друг дружке в глотку. Когда я приеду в гости? Могу пригласить и тебя, раз у нас — как она выражается — все уже официально. И когда свадьба, потому что ей нужно посидеть на диете по меньшей мере три месяца, чтобы появиться на людях в приличном виде. — Хелен сложила письмо и кое-как запихала в конверт. — Вот и все.

— Я имел в виду, — пережевывая тост, сказал Линли, — сегодняшний вечер. Что произошло?

— Сегодня вечером? — Хелен хотела произнести это небрежно, а получилось, как ей самой показалось, глуповато-виновато.

Выражение лица Томми изменилось. Хелен постаралась уверить себя, что он смотрит на нее скорее с недоумением, чем с подозрением.

— Ты сильно задержалась на работе, — заметил он. Его карие глаза смотрели пристально.

Чтобы избежать их взгляда, Хелен занялась чайником — наполнила его, включила. Вытерла руки, на которые попала вода, выплеснувшаяся из носика. Достала из шкафчика жестянку с чаем и стала ложкой отмерять его в фарфоровый заварочный чайник.

— Ужасный день, — говорила она, насыпая чай. — Следы на металле. Я пялилась в микроскоп, пока чуть не ослепла. Но ты же знаешь Саймона. Зачем заканчивать в восемь вечера, когда можно поработать еще четыре часа, пока не рухнешь от усталости? Мне хотя бы удалось подбить его на обед и ужин, но только потому, что дома была Дебора. В отношении еды он не лучше тебя. Почему мне достаются такие мужчины? Почему у них такое отвращение к еде?

Она чувствовала, что Томми разглядывает ее, пока | она закрывала жестянку и убирала ее в шкафчик. Хелен подцепила двумя пальцами чашки, поставила их на блюдца, достала из ящика две чайные ложки.

— Дебора сделала несколько чудесных портретов, — сообщила она. — Я хотела принести какой-нибудь из них, чтобы показать тебе, но забыла. Неважно. Принесу завтра.

— Завтра снова работаешь?

— Боюсь, нам потребуется еще не один час. Вероятно, и не один день. А что? Ты что-то запланировал?

— Думал, съездим в Корнуолл, когда я разберусь с делом Флеминга.

При мысли о Корнуолле на душе у Хелен посветлело — солнце, ветер с моря в компании с Томми, не думающим о работе.

— Замечательная мысль, дорогой.

— Ты сможешь вырваться?

— Когда?

— Завтра вечером. Возможно, послезавтра. Хелен не знала, как это сделать. В то же время она не знала, как сказать Томми, что она не знает. Саймону она помогала от случая к случаю. И даже если у него горели все сроки, или близились показания в суде, или вот-вот ожидалась лекция, или нужно было срочно подготовить курс в университете, Саймон оставался самым сговорчивым работодателем — если, конечно, можно было его так называть, — когда речь заходила о присутствии Хелен в его лаборатории. Просто в последние годы они приспособились работать вместе, причем никаким договором это не закреплялось. Поэтому вряд ли Хелен могла заявить Томми, что Саймон воспротивится, если она захочет на несколько дней поехать с женихом в Корнуолл. В обычных обстоятельствах он не стал бы возражать, и Томми это было прекрасно известно.

Разумеется, обстоятельства были необычные. Потому что в обычных обстоятельствах она не стояла бы на кухне, с нетерпением ожидая, когда же закипевший чайник избавит ее от необходимости крутиться вокруг правды, уходя от лжи. Потому что Хелен знала: он поймет, что она лжет, и станет гадать, почему. Потому что прошлое у нее было не менее пестрое, чем у него, а когда любовники — любовники с запутанным прошлым, в котором, к несчастью, были периоды взаимного отчуждения — начиют увиливать от прямого ответа, это обычно означает, что какая-то тень из былого неожиданно проскользнула в их настоящее. Не это ли заподозрит Томми?

Господи, думала Хелен. Голова у нее кружилась. Неужели эта вода никогда не закипит?

— Когда мы туда приедем, мне понадобится полдня, чтобы просмотреть документы на поместье, — говорил тем временем Томми, — но после этого я в полном твоем распоряжении. А ты могла бы провести эти полдня с моей матерью, что скажешь?

Могла бы. Конечно, могла бы. Она еще не виделась с леди Ашертон с тех пор, как у них с Томми — по выражению Айрис — «все стало официально». Они разговаривали по телефону. Сошлись на том, что нужно многое обсудить в отношении будущего. И вот предоставляется возможность это сделать. Только она не может уехать. Разумеется, ни завтра и точно ни послезавтра.

Самое время сказать Томми правду: мы тут расследуем одно маленькое дельце, дорогой, мы с Саймоном. Какое, ты спрашиваешь? Да так, ничего особенного. Не имеет значения. Не о чем и беспокоиться.

Правда.

Еще одна ложь. Ложь на лжи. Ужасная путаница.

Хелен с надеждой посмотрела на чайник. Словно в ответ на ее мольбы, он начал закипать, и когда выключился, Хелен бросилась к нему. А Томми тем временем все говорил: