Идеальная деревня - Дж. М. Хьюитт

Вивасия снова сглатывает подкативший к горлу рвотный ком и вытирает рот тыльной стороной ладони.

Вдалеке слышится вой сирен.

Роб приближается к Вивасии.

– Рут в обмороке, – говорит он, пролезает сквозь изогнутые прутья ограды и сразу оказывается в толпе людей, которые сгрудились вокруг пожилой женщины, лежащей навзничь на мокрой земле.

Вода из колодца стекает каплями, одновременно с этим дождь прекратился, тело застыло.

– Я вызвал полицию, – сообщает повар Портии.

– Спасибо, Клайв. – Роб кладет руку ему на плечо.

Рут уже сидит, плохо соображая, окруженная женщинами в спортивных костюмах: происшествие прервало их утреннюю тренировку. Одна из них, Хлоя-Джой, держит в руках гирю.

Вивасия сомневается, что Хлоя-Джой, Портия, Эстер и остальные обращали хоть какое-то внимание на пожилую женщину, как бы она ни старалась внедриться в их жизнь. Рут пришла к заключению, что вновь прибывшие разговаривают только с теми, кто может быть им полезен: даст совет по диете, обладает влиянием, владеет спортивным залом, завсегдатай ресторанов, законодатель мод, – их интересуют только люди, которых можно использовать как ступеньки лестницы для подъема вверх, вот кто важен для лидеров скачек в Волчьей Яме. Однако Вивасия ошибалась. Теперь, когда они собрались вокруг Рут, она это видит. Они не утратили человеческих чувств – нормальные люди с адекватными реакциями, когда это необходимо.

– Я вызвала «скорую», – говорит Хлоя-Джой, ловя взгляд Вивасии.

– Думаю, «скорая» ему уже не нужна, – произносит, подходя, мистер Бестилл.

Тон у него, как обычно, снисходительный, однако лицо выдает эмоциональную напряженность.

Хлоя-Джой выпрямляется и упирается свободной рукой в бедро.

– Для Рут! – рявкает она.

Мистер Бестилл отводит глаза.

– Ах да. Верно. Хорошо, – кивает он.

Вспышка гнева у Хлои-Джой проходит, она держит на руках свою гирю, как младенца.

Больше сказать нечего. Ни у кого не осталось слов. Позже, когда шок пройдет, всем захочется поговорить, порассуждать, поделиться соображениями, много раз повторить свою версию истории о том, как из колодца Девы вылез мертвец.

Поднимается ропот, группа собравшихся настораживается, все смотрят в сторону поля. Вивасия тоже тянет шею, чтобы увидеть.

Там Джеки Дженкинс – бежит, размахивая руками как одержимая. Если учесть, что все последние годы она почти не двигалась, – зрелище захватывающее.

«Она думает, что это Келли, – догадывается Вивасия. – Считает, что тело, вылезшее из колодца Девы, – ее дочь, которая покинула родной кров ради мира очарований и восторгов и порвала всякую связь с матерью».

Вивасия бросается наперерез Джеки, которая когда-то была ей как родная. Однако Джеки, словно не видя ничего перед собой, с силой врезается в подбежавшую Вивасию. Та обнимает ее. И мгновенно переносится в другое время, в другой день, когда они стояли в такой же позе.

Только в тот раз Джеки обнимала Вивасию.

Вивасия повторяет слова, которые Джеки сказала ей тем вечером:

– Тебе не нужно этого видеть.

Джеки пошатывается и оседает. Смотрит через плечо Вивасии на склизкое месиво, лужей скопившееся на земле.

Не Келли. Несмотря на состояние трупа, это очевидно.

– Ох… – выдыхает Джеки.

Не говоря больше ни слова, она разворачивается на пятках и устало бредет по полю обратно к своему дому.

Вивасия провожает ее взглядом. Дойдя до дороги, Джеки скрывается из виду.

Сирены уже смолкли, но синие огни еще мигают. Две полицейские машины припарковались на обочине за пределами поселка. Четверо полицейских – трое мужчин и женщина – быстро приближаются. У всех руки лежат на прицепленных к поясу дубинках, как будто собрание людей предвещает мятеж.

Самый маленький по росту, младший по возрасту и, вероятно, только недавно поступивший на службу полицейский вышагивает впереди остальных. Он проталкивается сквозь строй одетых в лайкру женщин так напористо, что едва не вваливается прямо в открытый колодец.

Только в этот момент он замечает тело, все еще превращающееся в жидкость. Разжиженная плоть по-прежнему стекает вниз по пригорку.

Полицейский огибает колодец, не глядя на мертвеца. Хватается рукой за рацию. Она с треском оживает. Кто-то на другом конце ждет команды, инструкции или запроса. Полицейский подносит рацию ко рту, но ничего не говорит. С того места, где между двумя границами стоит Вивасия, ей видно, как надуваются его щеки, как он судорожно глотает воздух.

Мгновение кажется, что полицейский совладает с собой, но рвота фонтаном прорывается сквозь сомкнутые губы. Мужчина, пошатываясь, отходит в сторону, уткнувшись лицом в ладони.

На место происшествия прибывают его коллеги: возрастом постарше, видавшие виды, но еще не привыкшие сталкиваться с таким с утра посреди недели, хотя уже имеющие некий опыт по части работы с разлагающимися трупами. Они разделяются, отгоняют зевак назад, берутся за рации, отдают команды, требуют выслать подкрепление.

Женщина-полицейский склоняется над Рут и кладет ладонь ей на руку. Та стряхивает ее, поднимается на ноги и уходит в направлении своего дома.

– Нам нужно будет поговорить с вами! – кричит ей вслед сотрудница полиции.

Рут не обращает внимания.

Женщина окидывает взглядом собравшихся людей – с десяток человек разного возраста стоят кучками.

Разделение сказывается и здесь: «степфордские жены» и повар-виртуоз – с одной стороны, Бестилл – рядом с Айрис. Роб – один, впереди всех.

Женщина-полицейский поворачивается к нему.

– Вы знаете этого человека? – спрашивает она.

Роб качает головой.

Она хватает за рукав своего младшего коллегу, который расстался с завтраком из-за стремления оказаться на месте происшествия первым. Женщина нагибается к нему и говорит, понизив голос, так тихо, что Вивасия слышит только обрывки инструкций:

– Судмедэксперт. Тент. Пленка. Уголовка…

Вивасия отступает на пару шагов к ограде своего дома, ноги скользят по влажной траве. Больше ей смотреть не хочется. Она заглядывает в свой сад.

Когда дом принадлежал бабушке, это был ухоженный и продуманно оформленный уголок красоты. Здесь в изобилии росли полевые цветы, по изгороди, цепляясь за нее нежными усиками, вился душистый горошек, и ласточки вили гнезда под свесом крыши трехстенного сарая.

Позже мать Вивасии модернизировала сад, так что ухаживать за ним стало проще. Появилась дорогая, красиво расположенная садовая мебель. Были расставлены горшки с цветами, отмершие листья и сухие головки моментально обрывались. Теперь здесь не так уютно, как было при бабушке и маме.

Несколько лет назад Вивасия разбила огород на восточной стороне участка. Когда у нее жили дети, уход за грядками был приятным совместным занятием. Подопечные были при деле и проводили время на свежем воздухе, к тому же работа на огороде подходила для ребят всех возрастов. Маленькие растения в горшках, которые не так легко повредить, – для детей помоложе; перекопка и прополка, требовавшие физических усилий, – для