Мы — из уголовного розыска - Игорь Дмитриевич Скорин

— Степан Крючков судился за драку, парикмахер за кражи. Дядя Леша после войны за вооруженные налеты двадцать лет был в заключении. Только он еще в прошлом году в Сибирь завербовался. Жалко, что уехал, хорошие песни знал и рассказывал занятно.

— А о преступлениях у вас идет разговор?

— Бывает. В прошлом году, когда обворовали наш трикотажный магазин, мы все гадали, чья это работа.

— Ну и как?

— Решили, что «залетные». Ну, теперь там, наверное, только и разговору про Лаврова да Серегу-парикмахера. Мы-то уж с Ворониным вторую неделю в беседке не были, здесь, в милиции, живем.

Дорохов изучающе смотрел на Капустина и думал, спросить ли у него о записках, которые носил Воронин Славину. И решил: еще рано, спрошу после разговора с Борисом. Отправляя Капустина в камеру, полковник предупредил:

— О нашем разговоре — никому ни слова. Особенно Борису.

— Ладно, — не очень уверенно ответил Левка.

Дружинники продолжали работу. Они заходили в квартиры, спрашивали, выясняли. Но им явно не везло. Мальцева и Звягин снова направились в подъезд, где были накануне. Они несколько раз звонили в квартиру Крючкова, надеясь, что, может быть, кто-то откликнется. Но раскрылась дверь соседей. На пороге появилась вчерашняя знакомая, и сразу зашумел словесный ливень.

— Вы зря звоните. Он еще не приехал. Я его тоже жду. Вдруг ему не повезло и он приедет с Олечкой. Вот тогда я ему буду нужна как воздух. Он скажет: «Олекса, присматривайте за моей девочкой», и мы вместе с Егором будем присматривать.

— Ты меня звала, Лесинька? — за спиной женщины появился ее тщедушный супруг.

— Нет, Егор, я тебя не звала. Я говорю молодым людям, что жду, когда Степан отдаст нам свою дочку.

— Тогда почему мы все тут стоим? Почему мы не зовем молодых людей в квартиру?

— А может, молодые люди торопятся, — возразила женщина.

— Мы действительно торопимся, — начала Зина, но ее остановил Звягин.

— Если можно, мы зайдем, — сказал Павел и чуть ли не насильно втолкнул в дверь Мальцеву.

В комнате Звягин обратился к хозяину.

— Вчера вы, Егор, Егор... — парень забыл отчество и мучительно старался вспомнить.

— Михайлович, — с поклоном подсказал пожилой мужчина.

— Вчера, Егор Михайлович, вы говорили, что после вас туда, ну, на место убийства, пришел молодой человек.

— Ничего он не говорил, — перебила Звягина хозяйка. — Это я говорила. Ну, пришел, так и что? Вы знаете, сколько туда сбежалось народу?

— Подожди, Александра. Раз дружинник спрашивает, ему нужно рассказать подробно.

— Нет, вы подумайте! — всплеснула руками женщина. — Ему мало, что мы всё подробно написали, ему еще надо рассказать. Егор, я прошу тебя, иди и ложись в постель и не волнуйся, я расскажу сама все, что надо.

— Надо, надо, — ворчливо повторил Егор Михайлович, нехотя удаляясь.

Женщина, завладев полем брани, победно взглянула на дружинников.

— Вы хотите знать подробности? Так прочтите протокол, там гражданин следователь все записал на двух страницах. Он записал, я прочла и расписалась. Больше мы с Егором ничего не знаем...

Звягин хотел что-то спросить, но теперь Мальцева чуть ли не насильно вытащила его из квартиры.

— Павел, они определенно что-то скрывают.

— Честно говоря, я тоже так подумал и хотел поговорить...

— Бесполезно, — махнула рукой Зина. — А ты завтра как работаешь? С утра?

— Нет, во вторую.

— Тогда придем пораньше и, как только женщина уйдет, поговорим.

— Что же, мы ее караулить будем?

— Покараулим. В магазин-то она, наверное, ходит.

— Ну что ж, это идея.

Александр Дмитриевич разыскал по телефону Козленкова и попросил зайти к нему. Когда тот появился, показал ему записку, найденную в халате Славина. Николай несколько раз прочел ее.

— Есть, товарищ полковник, в Железнодорожном районе возле вокзала новое кафе. Может, тут о нем говорится? Но почему понадобилось встречаться там, а не у нас, здесь? Может быть, провожали кого-нибудь в отпуск? И ждать поезд решили в кафе?

— Возможно. Но самое интересное я еще не сказал. Записки Славин получал не раз, и всегда приносил их Борис Воронин.

— Воронин?.. — не сумел скрыть удивление Козленков. — Любопытно. Я по вашему заданию наводил справки о нем и о Капустине, но за последнее время никто ничего плохого о них не говорит. Вот только дома у Бориса я давно не был.

— Пока не ходи... Завтра поговорим с ним, тогда решим, что делать дальше. Я хотел сегодня Воронина вызвать, кстати, и Киселев предлагал, но воздержался. Если в этих записках и встречах не все чисто, днем, когда отправят их на работу, Воронин кого угодно предупредит. Слушай, Николай, а ты завтра что делаешь?

— Двое дружинников свободны, и мы договорились с утра продолжать вместе поиски.

— Возьми ты этих ребят и понаблюдай за овощной базой, где работают мелкие хулиганы. Мне Капустин рассказывал, что Воронин частенько с работы сбегает. Кстати, оказалось, что инициатива дать ложные показания на Олега принадлежит тоже Воронину.

— Хорошо, Александр Дмитриевич. С Воронина глаз не спущу.

— И еще, Коля. Давай пройдемся да посмотрим на злополучную беседку. Уж очень много о ней разговоров. Ты завсегдатаев-то тамошних знаешь?

— Знаю.

— Вот и отлично, и я хочу с ними познакомиться.

В сквере Дорохов и Козленков свернули в боковую аллею и направились к беседке. Еще издали до них донеслась песня. Под переборы гитары пели несколько человек. Пели стройно, вполголоса. В песню тихо вплетался аккордеон. Смолкали певцы — и аккомпанемент звучал громче. Дорохов не знал этой мелодии, а слова нельзя было разобрать.

— Красивая песня!

— Это у них что-то новое.

Лейтенант уверенно направился к кустам и, указывая на скамейку, кем-то перенесенную с аллеи в самую гущу деревьев, предложил:

— Посидим, послушаем?

— Давай, — согласился Дорохов и протянул Козленкову сигареты. — Покурим, послушаем, а ты расскажи мне об этих музыкантах.

— В беседке постоянных посетителей с десяток, а кроме них заходят разные парни. Сегодня один, завтра другой. Иной вечер — человек двадцать соберется. Если в клубе новый фильм идет или концерт какой, то в беседке сидит какой-нибудь горемыка, оставшийся без билета. По-моему, всю компанию как магнит притягивают Геннадий Житков, Павел Львовский и Васька Зюзин.

— Расскажи о каждом поподробнее.

— Житков