Искатель, 2002 №12 - Анна Витальевна Малышева

«Встреча у пещеры дракона» была одним из ключевых эпизодов фильма. Первый раз за весь фильм Гадамер предстает зрителю в человеческом облике. Рыцарь тоже не знает, что перед ним дракон, и принимает его за слугу-привратника. «Слуга» коварно сетует на свое тяжелое житье-бытье, а герой простодушно похваляется перед ним волшебным мечом, которым собирается обезглавить подлого похитителя принцесс. В итоге псевдослуга вероломно похищает чудесное оружие, а его незадачливого владельца заманивает в пещеру. Конец сцены. Вот что мне предстоит сегодня сыграть.

То, что Гадамер предстанет передо мной не в своем драконьем облике, не успокаивает. Напротив, становится еще жутче при мысли, что беседующий с тобой человек — не человек вовсе, а огромный огнедышащий ящер, принявший этот неудобный для себя облик по прихоти режиссера. Впрочем, превращение не заставит долго ждать.

— А где дракон? — я поймал за рукав пробегавшего мимо Валеру.

— В пещере уже, дожидается тебя, зубами клацает, — он и не подозревал, какой бурей отзовутся в душе его слова, — ему ведь ни грим не нужен, ни одежда — сам себя перед зеркалом формирует. В роль вживается, текст прогоняет. Ты ведь знаешь, он не любит общество.

— Валер, а… какой он? — я не удержался.

— Ну, ты даешь, старик! — смотритель «зоопарка» растерянно улыбнулся. — Ты что, «Ритуал» не смотрел?

— Смотрел, — привычно соврал я, — но… он ведь всегда другой.

— Другой-то другой, а сразу видно — Дракон. Гадамер Великий.

Валера исчез, прежде чем я успел продолжить расспросы.

Наконец все приготовления завершились, и Трюковский скомандовал: мотор.

* * *

— Я вызываю тебя, Хайдегер! Поздно прятаться, я уже здесь! Твои жалкие твари не смогли остановить меня. Мои друзья пали, и больше мне не биться с ними бок о бок в кровавом бою, но сегодня ты ответишь за их гибель и за все свои злодеяния; моя страна погрязла в кровавой междоусобице, развязанной тобой, но расплата близка; мое сердце высохло в долгих скитаниях, но в нем осталось место для ненависти. Выходи и прими смерть.

Из пещеры повалил густой зеленоватый дым, расцвеченный тусклыми лучами установленных в глубине прожекторов. Я перехватил поудобнее меч, демонстрируя готовность немедленно вступить в отчаянный поединок. Чувствовал я себя так, будто и впрямь предстояло биться с ужасным чудовищем. Но вот в глубине логова послышались тяжелые неторопливые шаги, и в полумраке пещеры возник силуэт человека в длинном до пола плаще с накинутым капюшоном. Он медленно приближался, разгоняя перед собой тяжелые клубы дыма, и плащ его тяжелыми складками захлестывал ноги. С каждым его шагом я непроизвольно пятился назад, не имея сил стоять на месте. Еще секунда — и я бы побежал, но вдруг из маленького микрофончика в ухе раздался голос Колобка: «Молодец, Вадик, отличная импровизация. Продолжай в том же духе». Эти обыденные слова вернули меня к действительности, и, повторив про себя несколько раз: «Это просто кино, это просто кино…», я остановился.

Человек в плаще приблизился к выходу и тоже встал.

— Приветствую тебя, рыцарь. — От его низкого, хрипловатого смутно знакомого голоса меня снова бросило в дрожь. Паника накатывала ледяной волной, руша с таким тщанием установленные мною барьеры. С каждой секундой нарастала непривычная, жгущая легкие боль. Да я задыхаюсь! Глубокий вдох не вернул утраченное душевное равновесие и со стороны, наверное, показался нелепым. «Переигрываешь, Вадим. Затягиваешь паузу…», — немедленно уловил фальшь Трюковский.

— Кто ты, человек, живущий в пещере дракона? — я выдавил из себя заученную реплику — голос Колобка придавал бодрости.

— Я лишь скромный слуга Великого Хайдегера, Дракона Пятнадцати Королевств. Я — Привратник.

— Ты служишь этой жалкой ящерице, похищающей принцесс и разбойничающей на дороге? Что заставляет тебя? — мой голос должен был дрожать от гнева, и он дрожал… дрожали и колени. Я стиснул меч и закусил губу. «Прекрасно, Вадик. Больше не кусай, так достаточно». — Неужели Трюковский не замечает, как мне страшно?

— Страх, — привратник глубоко вздохнул. — Страх держит меня крепче стальных цепей. Дракон убьет меня, если я попытаюсь бежать.

— Помоги мне, и дракон умрет раньше, чем сможет наказать тебя, — слова слетали с языка, минуя вопящий от ужаса мозг.

— Ты не сможешь одолеть Хайдегера. Он бессмертен, и в его груди бьются два черных сердца.

— Мой меч поможет мне. Я верю в торжество справедливости.

— Что это за оружие… неужели?.. — стоящий передо мной отпрянул.

— Да, это Святой Меч Добра. Его подарила мне Айлоэль, королева эльфов, — я помахал перед носом привратника полой бутафорской игрушкой.

— Великое Небо, ты услыхало мои мольбы и ниспослало этого храброго юношу на погибель дракону! О, как я благодарен тебе! — Мне почудилось, или в голосе лжеслуги прозвучали насмешливые нотки. Впрочем, так, наверное, и нужно.

— Так ты поможешь мне? — медленно, очень медленно я брал себя в руки, появилась робкая надежда, что мне удастся доиграть эпизод без позорного падения в обморок. Правда, предстояло еще пережить метаморфозу — в конце эпизода, завладев мечом, дракон демонстрирует свое истинное лицо во всех смыслах.

— Я сделаю все, что в моих силах! С этим мечом ты сможешь превозмочь колдовство Хайдегера и освободишь принцессу.

— Так веди же меня, время не терпит!

— Конечно, храбрый рыцарь, только… могу я сперва взглянуть на твой клинок? Тот ли это Меч Добра, который выковал оружейник Просперо?.. В свое время было изготовлено много подделок.

— Айлоэль предупреждала, чтобы я не давал оружие в руки незнакомцев… но тебе, пожалуй, я могу доверять. Вот, возьми. — Тяжело все-таки играть идиотов.

Человек, закутанный в плащ, взял меч и отступил на шаг. Сейчас начнется…

Под надвинутым на лицо капюшоном раздался неприятный рокочущий звук — предвестник зарождающегося хохота. Рука, точнее, уже мало похожая на человеческую руку лапа — начался метаморфоз — резким движением откинула капюшон, являя свету лик дракона…

Я остолбенел. Стоящее передо мной существо медленно изменялось, и хотя кожа уже приобрела зеленовато-серый оттенок, надбровья бугрились, прорастая бурыми шипами, а челюсти с хрящеватым хрустом выдвигались вперед, не узнать его было нельзя. Орлиный нос, черные восточные глаза, уже изменяющие форму, спокойная уверенная улыбка — идеальное лицо актера…

…розовые флоксы в хрустале…

…вы снимаетесь у Трюковского?…

…до встречи…

до встречи…

до встречи…

Геннадий!

Это было дико и невероятно. Смертельно напуганный и оглушенный, я в то же время чувствовал себя участником дешевого фарса, комедии разыгранной для одного зрителя. Что-то внутри оборвалось с тонким струнным визгом, и часть меня, отделившись от целого, превратилась в равнодушного наблюдателя, взирающего на действо со стороны.

Я видел себя, с безумным видом сжимающего кулаки